Ассортир
Шрифт:
– Что это – фикция! – восхитилась Оливия.
– Поэтому-то военные России, на момент нападения германских войск, и были кто в отпусках, а кто в отгулах, что никто ни с кем воевать и не собирался. Все понимали, что это не более, чем клоунада. За которую им платили из-за океана.
– Но Гитлер уже был скован контрактами и не мог не напасть на СССР, – со вздохом поняла Оливия.
– Мы же уже говорили тебе, что СССР выплачивал Америке лизинг до самой Перестройки, поэтому Холодная война, которую всё это время разыгрывали, существовала только в головах у тех, кто хотел стравить Америку и Россию, внушая иллюзию вражды. Которой, на самом деле, никогда не было. И склонили Буша торжественно принять сдачу России на Мальте только для того, чтобы русские пали духом, признав себя побеждённой стороной. Но это не более, чем зловредные идеи,
– Но зачем нам объединяться? – не поняла Козлова.
– Потому что только мы и можем организовать мировой порядок так, как на одной из высших планет. Поделив планету на Тёмных и Светлых. Благо, что мы географически и так находимся на разных континентах.
– А это – самое главное!
– Останется только определиться с деталями: где будут Тёмные, а где Светлые. Но это уже нюансы, которые не имеют существенного значения. Так как и Тёмных и Светлых сущностей что тут, что там, примерно одинаково. Ведь Северная Америка до Потопа была одним целым с Россией – единым континентом Светлых. Который трагически разделил метеорит, врезавшись в северный – теперь – полюс. Только теперь я понял, почему архидемоны настаивали именно на этом варианте. Чтобы можно было стравливать Светлых друг с другом. Останется только разделить Тёмных и Светлых сущностей территориально. Организовав на континенте Светлых социализм, но уже без порочного влияния Троцкизма, учтя и исправив все трагические ошибки Ленина и Сталина, так боявшихся частной собственности. Не понимая, что они лишают бесов смысла жизни, не позволяя этим – якобы разумным – животным метить территорию. А на континенте Тёмных – капитализм, передав энергетические предприятия под полный контроль государственным органам. А это можно сделать только тогда, когда духовно мы вновь станем одним целым.
– Как и учили нас в пионерских лагерях: «Когда мы едины, мы – непобедимы!» – восторженно подхватила Оливия.
– Пора показать архидемонам, кто на этой планете полноправный хозяин! Они или мы, сплочённые в одну команду.
– Конечно, мы! – подхватила Оливия.
– Осталось только чтобы Америка тоже это поняла и прекратила подыгрывать архидемонам, полностью помирив обе наши страны. Наконец-то поняв, что Холодная война продолжается, но идёт она против обеих наших стран. Заставляя и Россию и Америку враждовать друг с другом. Под тем или иным – выдуманным – предлогом. Через агентов влияния архидемонов, которые и тут и там распространяют их зловредные идеи, стравливающие наши страны друг с другом.
– Под старым «добрым» девизом: «Разделяй, стравливай и властвуй!» А тебе не кажется, – задумалась она, – что эти мысли, если их опубликовать в какой-нибудь книге, потянут на «нобелевскую премию Мира»?
– Кто же мне её даст? – усмехнулся Ганеша. – Не забывай, что, как написано в Древнем Завете: «Мир отдан в руку злодея». Никто никогда им этого не позволит. На то он и Никто. Даже если они этого и захотят.
– Не, ну, если твои Светлые идеи позволят не только снова объединить наши страны, но ещё и преобразовать всю планету? В одну из высших! Они просто обязаны будут это сделать!
– Посмертно? – усмехнулся Ганеша, понимая, что это если и произойдёт, то очень и очень нескоро. – Я же говорил тебе, что цивилизация пока ещё к этому не готова. Пройдут десятки, а возможно и сотни лет, прежде чем бесы придут к тем же выводам, что и я. Но меня с вами тогда уже не будет, – улыбнулся он, – к сожалению.
Ганеша подозвал официантку и попросил её принести им пару коктейлей.
– Я все никак не пойму, – призналась Оливия, отхлебнув розовую жидкость. – так ты любишь бесов или уже нет?
– Конечно люблю. Но не более, чем заготовки, – усмехнулся Ганеша, взяв бокал.
– То есть?
– Ведь даже самые прекраснейшие из бесов это не боле, чем бесформенные глыбы чудно блестящего мрамора. Из которых ещё только предстоит сотворить чудеснейшие статуи. Произведения «искусства быть» по настоящему прекрасными – в любой жизненной ситуации. Которые и шагнут за нами в жизнь вечную. Вечно молодых Творцов прекрасного. Если они, как и большинство из них, не споткнутся о порог быта и не превратятся в творцов безобразного. Как Зощенко иже с ним. Раскрошив мрамор своего потенциала и сделав себя таким вот образом мыслей абсолютно непригодными
– Сбрехать-то красиво каждая собака может! – подхватила Козлова. Его усмешку. – Плоть, ведь, изначально бреховна!
– А вот ты опиши свои реальные трансформации и те конфузы и злоключения, которые тут после этого у тебя возникнут! Как я. Да так, чтобы это понравилось не только тебе, но и всем. Так чтобы и твои поклонники тут же возжаждали трансформироваться за тобой вослед, желая тут же во всём тебя перещеголять! Ведь многие и до сих пор наивно думают, что «Одиссею» придумал некий Гомер. А не взял эту историю в народе. Приукрасив её своим слогом и поэтическим талантом. Как делал это тот же Гоголь, черпавший «Вечера» не у себя в голове, а прямиком из народа, описывая уже бывалых тут Волшебников. И приукрашивая дополнительным смешением эти их приключения со злоключениями тех, кто пытался их эксплуатировать для своей личной выгоды. И что у них вместо этого получалось.
– Обхитрить хитреца!
– Механика неверия каждого в нечто высшее предельна ясна. Ведь тебя с самого детства обманывали и предавали.
– И это понятно, – усмехнулась Оливия. Над Ганешей. – Такого лоха просто грех не кинуть!
– Потом ты доверяешь друзьям, и они тебя кидают. По одному. Затем – любимой. И снова – крах идеалов! Кто-то опускается и до любимых, думая хотя бы там найти себе пристанище. Но и тут – та же картина. «Хрен» «редьки» не слаще. Как ты их ни облизывай и что при этом ни бормочи: о том, как ты искал(-а) свою мифически сладенькую любовь-морковь.
– Вместо них.
– Это у всех так. Так и выращивают демонов из бесов. А ты как думал?
– а? А то ведь не ровен час ещё воспаришь и улетишь с фермы. Став ангелом. А так архидемоны тебе тут крылышки-то периодически подрезают ссорами и ты уже и сам-а не веришь ни в какие вольные хлеба.
– И сидишь тут, завалив хлебало, – усмехнулась Козлова.
– И предельно рад-да той похлёбке, что тебе досталась в этой твоей утлой лодчонке жизни. Обуреваемой иногда штормами быта чтоб ты своё место знал-а и дрожал-а на ветру, как та тварь дражайшая, доставшаяся нам по наследству от уже Доста-вшего всех писателя. Мол, у других ещё хуже. Эх, ты, лошара! А мог-ла-ла-ла бы снова стать ангелом! Чисто физически. И воспарить туда, куда тебе надобно. Без руля и ветрил. А не твоему фермеру – архидемонам. Пожирающим твои яйца – вихревую энергию. В чистом виде. Пока ты исступлённо бьёшься своей дурной (бесконечностью) головешкою об заклад, бесконечно споря с другими и доказывая самому (Ему и самой) себе, что это не так. Дурашка. А ты думал, а, я буду тебя жалеть? Как те очкастые Исаака Бабеля? Дерзай, дщерь! И пинай дверь! Вливайся в волну трансформации в ангела! Проверяй на собственном опыте и никому не верь. Даже – мне. А то выдернут из контекста, переврут мои слова и опять тебя кинут. Каждый ведь хочет показаться умнее, чем то, что он цитирует. Своего-то ума отродясь не бывало. Создать нечто грандиозное! А на чужой могиле грех не потанцевать, попирая своими огнеупорными пятками незабудки моих пламенных поклонников. Так что не слушай никого и запускай в мир волну своей собственной божественности! «О, цэ, дило!» Сказал бы Гоголь. А всем этим краснобаям и пустобрехам цена три копейки в базарный день. Какие бы они себе и друг другу «шнобелевские премии» и призы не вешали на жирные шеи. Целуя друг друга по-Ильичёвски горячо! Пытаясь привлечь к себе внимание чуткого к малейшей шумихе обывателя. Чтобы он опять навострил уши. И тут же получил по ушам. Типа, эстетическое впечатление и всё тут. На большее, мол, от писанины и не рассчитывайте. А я вот сел и всё рассчитал! Понятно? И тебе даю эти же деревянные счёты. В качестве сувенира, разумеется. Раз ты даже на пальцах считать ещё не в силах, за отсутствием таковых.
– Сил или пальцев? – не поняла Оливия. Что он говорит это не только ей.
– Силы в пальцах, превращающей пальцы в палицы! То есть в то, что ранее казалось нам абсолютно недосягаемым! Ведь все творцы уродливого и безобразного, тут я имею в виду прежде всего – в жизни, постепенно становятся именно такими же и сами. И мне их очень и очень жаль. Ведь они упускают свой шанс. Стать бабочкой, от малейшего взмаха крыльев которой может измениться весь мир. То есть – Творцом. Ведь превращение гусеницы через период окукливания в бабочку это лишь воплощённая метафора становления беса ангелом. Настолько же реальная, как и то, что может, при желании, произойти с каждым.