Астарта. Познание
Шрифт:
— Когда рождается детеныш Василиска, — продолжила Бастет, — У них есть три варианта трансформации, которые зависят от того, где он родился. В нашем случае мы видим огромного ящера. Василиск может бегать по воде и плавать под водой. Сейчас вроде на вашей Земле они тоже есть, но маленькие и обитают в Южной Америке. Видела смешные видео как они бегают по воде. Ну у вас был процесс естественной эволюции, тут даже не знаю, как они эволюционировали.
— Значит он большая водоплавающая ящерица, которая питается мясом? — спросил тихо Богдан.
— Еще тише надо такие вещи говорить… а то он приплывет за твоей упитанной тушкой, —
— Он наделен божественными заклятиями вечности. Ведь он является охранником тайной лаборатории, — заговорчески добавил Генерал.
— Богдан! Тебе хана, — снова вмешался Монти.
— Его ценность в том, что он последний из рода Василисков, не подвергшийся никаким внешним воздействиям благодаря тому, что был глубоко под водой, — объяснила Бастет, не обращая внимания на ребячество.
— Его ценность в том, что он мой друг! — эмоционально ответила я, давая понять, что больше не хочу говорить на эту тему. Непонятная боль разрывала мое сердце, и мне было трудно справиться с ней.
Все тут же замолчали. Каждый задумался о своем, пока мы продолжали спуск на морское дно.
Насколько же человек — сложный организм? Наш мозг остается большой загадкой, и до сих пор наука не может точно объяснить, как устроена наша память. Есть вроде несколько видов памяти, и у каждого человечка они по-разному развиты. Какой вид памяти у меня сейчас сработал? Тактильный? Может эмоциональный? Честно, я каждый раз в своей голове наводила порядок, и мне важно было держать в первом ряду только актуальные вещи. Остальное все я складывала аккуратно в тайные комнаты своей памяти и запирала все на ключ памятными подсказками для активации.
К примеру, чтобы вспомнить детство, надо было активировать обонятельную память. Мне достаточно было просто унюхать запах блинов. Или зрительную — увидев стопку блинов, и я уходила в свое далекое беззаботное прошлое, когда мама каждое воскресенье делала блины со сгущенкой. Я вспоминала каждую деталь кухни. В этот момент не было боли от утраты, было радостно и тепло на душе и слезы счастья на лице.
Мне нравился мой метод работы с памятью. Я брала одно воспоминание и убирала другое — болезненное. То есть то, что приводило к боли — утрата мамы. В итоге воспоминания о маме были без него. Представьте, если бы вы, как вчера, помнили спустя много лет боль от утраты близкого! Смогли бы вы жить при этом нормально? Не думаю. Поэтому наша память устроена во имя нашего здоровья. Наш мозг постоянно обрабатывает информацию, воспринимаемую из окружающего мира, и хранит ее в памяти. Главное — правильно с ней работать. Для меня важен был процесс вытеснения одной информации другой. Таким образом, я запоминала важное и актуальное, не позволяя боли заполонить мое сознание.
Так было и с подводным ящером: я не помнила наше время вместе и кто он был, но чувствовала, что он мне родной. Из самых глубин моей памяти поднялись эмоциональные чувства. Сердце разрывалось от новых эмоций, и мне хотелось выйти из батискафа и обнять моего любимого ящера. Но надо было двигаться дальше.
Когда мы достигли самого дна, мой взгляд упал на странных существ, которые плавали вокруг. Их длинные ветвистые тела, похожие на водоросли, плавно скользили в нашу сторону. Эти создания, похожие на тени, изучали нас своими глазами, напоминающими огненные точки. Они были облачены в прозрачные оболочки из геля и испускали
Мое сердце бешено колотилось, а волнение захлестнуло каждую клеточку тела. Существа начали медленно окружать батискаф, прилипая к нему своими телами. Через пять минут весь иллюминатор был покрыт ими. Они начали светиться, как лампочки, и пульсировать. Вдруг послышался треск батискафа, и все напряглись. А затем мы услышали дикий рев ящера.
Этот рев, словно эхом отдаваясь в глубинах воды, заставил странные создания отпрянуть от батискафа. Их огненные глаза настороженно замерли, а затем они начали исчезать в глубинах. Мое сердце продолжало колотиться, но теперь вместе со страхом и удивлением появилась надежда. Песок разлетелся, рассеялся и на дне показался огромный люк от лаборатории. Мы все выдохнули.
— Спасибо тебе Геннадиум, — сказала Бастет.
Глаза у Генерала засветились и он, показывая пальцем на дно морское крикнул.
— Нам туда.
— Угу, сейчас штанишки поменяем. Дай прийти в себя, — проворчал Монти, держась за кресло.
В это время Дохляк пришел в себя и медленно опустил наш батискаф, прямо на дно. Мы зависли над люком, который выглядывал из песка. Устройство для соединения подошло идеально по размеру, и мы успешно состыковались и закрепились. Пока шла откачка воды в промежуточном проходе, мы обсуждали, кто останется на батискафе, а кто пойдет в лабораторию. Решили, что Шелли и Алина останутся на батискафе.
И вот мы уже стоим в шаге от секретной лаборатории. Изучаем огромный люк, на котором были какие это иероглифы и картинки. Осталось всего на всего его открыть. Но как? Мы этого не знали. Все наши попытки провалились, и мы ползали по люку, пытаясь понять, как его открыть.
— Семь печатей… семь печатей. Просто так не откроем, не старайтесь, — задумчиво сказала Бастет. — Думаю, вам всем надо разойтись, а мы с Диной попробуем кое-что.
Мы с Бастет подошли к люку и по очереди стали трогать его в разных местах, пытаясь понять механизм открытия.
— Печати богов могут открыть только боги, а мы вроде как богини, значит, можем это сделать, — продолжала Бастет, не сдаваясь.
— Ага, только, по-моему, мы сломанные богини, — недовольно проворчала я.
Прошел час.
— Ты там щупала? — кричала Бастет.
— Нет, а ты тут трогала? — спросила я.
— Давай поменяемся, я тут лапками потопаю, а ты иди на мое место, — предложила Бастет.
— Может, нужно сделать это как-то по-другому? — тихо спросил Генерал, уставший наблюдать за нашими танцами над люком.
Мы с кисой злобно посмотрели в его сторону.
— Мне просто вспоминается одна вещь. Семь печатей, семь труб и семь чаш Апокалипсиса описаны в книге Откровения. А что если, открыв все семь печатей, мы накликаем беду на этот мир? — продолжил Генерал, игнорируя наши злые лица.
— Хм… ты прав и не прав, но у меня появилась мысль! — восторженно сказала Бастет. — Раз это печати, то их надо открывать в определенной последовательности, как описано в книге. Какая же я молодец! Умница и просто красавица! Не стесняйтесь, преклоните свои коленки!