Астерий. Дилогия - Эрли Моури
Шрифт:
Я же снова стал собой — Астерием. Бесплотный и легкий я воспарил к потолку, глядя на страдания дракона. Может быть не стоило мне выбивать ему зубы? Вообще-то я не люблю доставлять бессмысленные страдания никому, даже врагам. За исключением тех случаев, когда мной движет ярость и я не хочу ее усмирять.
Великий поток перерождений налетел на меня словно дикий ветер, пытаясь вырвать из этого мира и унести в Междумирье, но я не спешил предаться ему. Хотел еще хоть парой фраз обмолвиться с Архонтзалом. Я спустился ниже, завис на уровне глаз дракона и стал видимым.
— Как твои зубы, малыш? — посмеиваясь, спросил я ментально.
Архонтзал встрепенулся,
— Не узнаешь, что ли? Это я — Астерий. Недавно ты знал меня, как магистра Кресто. Теперь понимаешь, почему я намного старше тебя? — я вглядывался в его янтарные глаза, в которых соединились боль, злость и изумление. — Все просто: я бессмертен. Умирая в одном теле, я пускаюсь на поиски другого, которое понравится мне. Я живу вечно. Понимаешь, как смешны твои восемь веков?
— Ар-рхс!.. — возможно он пытался выговорить мое имя, но у него не получилось: то ли от ярости, то ли из-за отсутствия зубов и порванного горла.
Пламя вырвалось из пасти и прошло сквозь меня. Хотя на ментальном уровне я чувствовал жар, оно не могло повредить мне.
— А вот это зря, — сказал я, подлетая к его морде вплотную. — Понимаешь ли, малыш, мертвый я намного опаснее, чем живой. Если ты хочешь вступить со мной в поединок, то мне ничего не стоит выждать немного, накапливая силы, и уничтожить тебя. Правда это будет не совсем честный бой, ведь я останусь неуязвим для твоих атак. Бесплотным я могу прокинуть в тебя и жечь молниями твое сердце или разрывать на кусочки твою печень. И поверь, у меня есть соблазн наказать тебя. За Ларгафа, за Авора, за Берна. Не в моих правилах мстить после смерти, но если ты очень просишь, то могу.
— Прости, — тихо произнес Архонтзал. Он сказал это вовсе не от страха, но потому, что смог наконец обуздать свою ярость — она стихала, словно лишенный пищи огонь, и мудрость снова коснулась сознания дракона. — Я прикажу рабам достойно похоронить твоих друзей. Время признать: они были великими воинами. Знаки из доблести будут отлиты из золота.
— Мне нравятся твои слова и намерения. Сделай именно так. Благородные поступки украшают любого из нас. Желаю тебе жить долго, Архонтзал. И пусть жизнь твоя будет славной и станет легендой. А я прощаюсь с тобой. Меня ждут иные миры! — сказав это, я позволил вселенскому потоку перерождений подхватить меня и понести прочь из этой пещеры и из этого мира.
Наверное, кто-то, узнав о том, что случилось в походе в логово Архонтзала, может упрекнуть меня в неосторожности и даже глупости. Но понять меня может лишь тот, у кого имеется хоть часть моего опыта. И никто, не испытавший множество перерождений и сохранивший память о них, не смеет судить мои поступки. Бывают минуты, когда я сам сожалею о содеянном, обвиняю себя в чем-то, однако это лишь пустые эмоции, которым я позволяю выйти на свободу. Они тоже по-своему интересны, за ними стоит понаблюдать.
Вселенский поток нес меня все быстрее, и я не сопротивлялся. Зачем, если нам по пути. Лишь когда Междумирье ярко вспыхнуло передо мной, развернулось во всю бесконечную ширь разноцветными гроздями миров, я остановился, оборвал связь с потоком перерождений и перенаправил внимание.
Сейчас я видел, как мимо непрерывным потоком проносятся души людей и иных существ, разумных и почти
Я же остановился здесь, чтобы самому выбрать тот мир, в котором я хочу прожить новую жизнь и подобрать в нем хорошее тело. Обычно я не спешу с таким выбором и могу зависнуть в Муждумирье надолго, вспоминая прошлое, переживая значимые для меня события, переосмысливая важный опыт и раскладывая его по полочкам ментального тела. В Междумирье Времени нет, и при желании здесь можно застрять хоть на тысячу лет — тысячу лет, которые длятся не здесь, а где-то там, в бесконечной череде миров.
В этот раз с выбором мира для перерождения я решил не тянуть и определился быстро. Мысленно сформировал образ мира, привлекательного сейчас для меня. Междумирье отозвалось: перед моим ментальным взором появилась гроздь миров близких моим желаниям. Я приблизил один из них, затем другой, третий, сравнивая, прибирая словно карты в колоде. Все они были похожи на тот мир, который я покинул, оставив в пасти дракона куски тела магистра Кресто.
Меня почему-то снова влекло в похожие приключения. Конечно, они станут совершенно другими, но их дух и их вкус будут близки к тем, с которыми я недавно расстался.
Глава 2
Райс Ирринд
Меня заинтересовала именно эта планета: относительно невысокая сила тяжести и плотная атмосфера, благодаря чему здесь неплохо чувствуют себя драконы. Драконы? Нет, я вовсе не вынашивал желания сводить счеты с условными родичами Архонтзала. Просто сейчас меня привлекали подобные миры — наверное я в них еще не наигрался.
Что еще стоит отметить: в этом мире высокая магия, много источников силы, древняя, полная загадок история и несколько рас: эльфы, аютанцы, кагготы и арленсийцы. Как обычно, боги светлые, серые и темные — последних в некоторых странах считают демонами. Есть еще кое-кто, но об этом как-нибудь позже.
Итак, мир выбран, и он мне нравится практически всем. Оставалось определиться с телом. В этом вопросе я довольно капризен. Мне требовалось тело от 17 до 30 лет в стандартном человеческом исчислении, с хорошими физическими данными и хотя бы зачатками магической одаренности — так мне будет проще поднять на нужный уровень магических способностей. Приятная физиономия тоже крайне желательна — не хочется быть каким-то уродом, от которого воротят нос.
Выбор тех, кто умирал в данную минуту на Кайлосе* был огромен даже для меня. (*Кайлос — название мира, выбранного Астерием для новой жизни). А в подобных случаях всегда срабатывает правило: чем шире выбор, тем сложнее его сделать. Я торопливо отбрасывал из сферы внимания всех, кто мне точно не подходил, смотрел дальше и дальше. На несколько минут я задержался на молодом эльфийском маге из академии, но в конце концов его отбросил тоже. Остановился на пареньке лет двадцати пяти, умирающего от двух тяжелых ранений из лука. Кем он был и за что с ним так обошлась судьба, я пока не знал, и это не слишком важно, потому как я давно перестал выбирать тела людей богатых и во всем благополучных. Это, поверьте, очень скучно, особенно, если тебя окружает какое-то огромное, внешне благопристойное семейство в объятиях любви которого становится душно с первых дней новой жизни, и вырваться из них гораздо труднее, чем из самой охраняемой тюрьмы.