Астраханский вокзал (сборник)
Шрифт:
– Я выписал всех, кто по тем или другим причинам обращался к дежурным по камере хранения...
– Денисов замолчал.
– Дальше не надо, - сказал Блохин.
Оставленный им листок с маленькими угловатыми буковками ежеминутно напоминал о себе Бумагу требовалось к утру отпечатать, подписать у руководства и направить по инстанциям.
– Теперь ты убедился, Денисов, что раскрыть преступление во много раз труднее, чем не допустить? Согласен:" Если каждый милиционер будет всегда об этом помнить, знаешь, как будет?
– А запросы?
Блохин усмехнулся:
–
– Но попытаться...
– С такими запросами я к начальству не пойду От своего имени берись, пожалуйста. А теперь извини, - он придвинул исписанный листок, - мне спецсообщение надо писать. Да еще отпечатать!
После ужина Денисов промыл в теплой воде авторучку, заправил, аккуратно расшил общую тетрадь, припасенную для конспектов, и взялся за запросы.
Писал он долго, пока не приехала из техникума жена, и потом, когда она легла спать, поставив будильник на полшестого, Денисов написал всем восемнадцати пассажирам, которые девятого июля прошлого года обращались к дежурным по автоматической камере хранения.
«Уважаемый товарищ!
– писал Денисов.
– Пусть Вас не удивит это письмо.
Я работаю над нераскрытой кражей, совершенной на вокзале днем 9 июля прошлого года. Согласно нашей версии преступник с краденым чемоданом красного цвета непосредственно после кражи вбежал в помещение автоматической камеры хранения.
Возможно, Вы видели его, поскольку в этот день по заявлению получали там свои вещи. Мы будем благодарны Вам за любую подробность, которая будет содействовать раскрытию преступления...»
С первыми запросами вначале получалось не очень складно, однако от письма к письму стиль изложения улучшался сам собой, и два последних он сочинил так здорово, что несколько первых пришлось переписать заново. Подписывал свои запросы Денисов одной фамилией, без должности и звания, и просил ответить на отдел милиции.
Рано утром, опуская письма в почтовый ящик на вокзале, он чувствовал себя легко и празднично, будто с этой минуты всем мучившим его заботам мгновенно наступил конец.
Первый ответ пришел уже через неделю.
«Уважаемый товарищ, - писал из Тореза незнакомый корреспондент прямо-таки по Блохину, - как следует из полученного мною письма, Вы считаете, что для человека, прибывшего на столичный вокзал, нет там ничего более важного, как примечать все за другими пассажирами! В этом Ваша ошибка. К тому же через полгода я все равно бы ничего не вспомнил. Свои вещи я клал Днем, какого числа, не помню, а получал вечером. Все.
С уважением».
Денисов сам удивился: тон письма его не задел. Тем более жаждал он теперь получить ответы на остальные свои запросы.
Несколько дней письма не приходили, и Денисову все труднее было находить повод для посещения канцелярии. Потом пришло еще письмо, а вслед за ним сразу три. В течение недели Денисов получил девять писем, на - остальные запросы ответа так и не дождался и решил написать еще раз.
Все корреспонденты сообщили, что никого из находившихся
Студент-рижанин прислал адрес своей подруги со станции Верхний Баскунчак, которая вместе с ним приходила получать вещи и могла чем-то помочь, - этой подруге Денисов послал запрос в тот же вечер. А пожилая женщина, ездившая к внучке в Старый Оскол, сочувствуя Денисову, просила одновременно узнать, можно ли в Москве купить для внука готовальню У15-Л из латуни.
Эти дни, пока он ждал писем и пока они приходили, написанные незнакомыми почерками со штемпелями далеких городов, были для Денисова особенно радостными, и он терялся, пытаясь объяснить жене причину этой радости.
– Дело в том, - по-женски ставила все на свои полочки Лина, - что ты в настоящее время участвуешь в противоборстве с преступником. Между вами происходит борьба, поединок...
– Какой же сейчас поединок? Он пьянствует, гуляет, - недоумевал Денисов.
– Борюсь я один...
– Преступник сделал ход. Теперь ты обдумываешь ответный... Как в шахматах!
Еще до того, как пришел ответ на последний запрос, Денисов, поразмыслив, решил написать всем пассажирам, которые получали вещи в течение пяти дней - с девятого по тринадцатое число. По инструкции вещи могли находиться именно этот срок, и преступник мог обратиться за ними и на другой день, и на третий, и на пятый. Потом вещи изымали из ячеек и уносили на склад.
Письма приходили теперь регулярно, и в отделе острили, что сержанту Денисову было бы неплохо обзавестись личным секретарем. А он ломал голову, как расширить круг людей, находившихся в день совершения преступления на вокзале.
Старшина навел его на счастливую мысль.
– В музеях, на художественных выставках, как ты знаешь, - сказал старшина, - есть книга отзывов. На вокзале зато есть книга жалоб...
– Так.
– Эти люди тоже могли видеть! Понимаешь?
– i старшина подмигнул.
– Майор Горбунов не звонит?
– На пенсию оформляется...
– Привет передавай.
– Обязательно...
«В самом деле, - подумал Денисов, - в комнате матери и ребенка имеется книга с адресами останавливавшихся пассажиров. Медицинская комната ведет свою регистрацию... Всех, кто обращается к ней за помощью, записывает касса возврата билетов...»
Должен же был кто-нибудь видеть преступника] «Когда я получал двенадцатого июля свой рюкзак в автоматической камере хранения, - писал преподаватель физики из Жданова, - то вместе со мной писал заявление незнакомый молодой парень, на которого я обратил внимание. Ему выдали вещи передо мной - сумку и чемодан красного цвета, примерно такой, о котором Вы пишете. В сумке я случайно увидел несколько микрометров, штангель, резцы и что-то еще. В чемодане была дамская одежда, белье. Парень был выпивши и заявление написал так грязно и неразборчиво, что дежурный предложил ему написать новое. Парень отказался, сказал, что лучше не может. Дежурный хотел на него воздействовать, но многие из очереди поддержали парня: