Астрея. Год первый
Шрифт:
А еще мы приняли в семью нескольких таких же ссыльных старичков, оказавшихся интеллигентами, коих очень не любила Советская власть. Потому и грамоте нас было кому обучать и прочим наукам. Интеллигенты оказались отнюдь не бесполезными людьми и чувствуя себя нашими должниками во всем старались помочь. И у них это получалось. Родители прониклись их образованностью и тем как они все это применяли на пользу в сельском деле.
Однако проверяющему от властей это не понравилось. Пока доблестные бойцы с угнетением крестьянства и пролетариата бились насмерть с буржуями и прочими угнетателями на голодный
А мы снова оказались в глуши с парой топоров и мешком семян. Живите как хотите. Куркули. То, что мы ничего не воровали и никого не угнетали, ничего не значило. Советский человек не имеет права жить лучше соседа. А если посмел, то подлый пьянчужка мог пожаловаться на твое богатство, созданное на его пьяном горбу. То, что он за тарелку борща и стопку самогона пару раз нарубал кое-как дров в суде комсомола вызвало целую бурю негодования. А иначе он просто сдох бы с голоду, если бы не мы.
И снова все по кругу. Правда в этот раз нас попытались расселить порознь но не вышло. Мой род держался друг за друга крепко. Мы все ушли куда подальше в лес и нашли друг друга. Уже повзрослевшие дети не были обузой, а стали помощниками. Сказалось воспитание и грамота переданная нам всеми презираемыми интеллигентами.
И нас бы снова раскулачили. Как раз нашли наш поселок. Ведь без торга и взаимодействия с другими людьми сильно не проживешь. Да и мы подрастать начали. Нужны были уже жены и мужья нашему роду. А поселок мы отгрохали знатный.
Потому мой отец отправил меня и многих из братьев и племянников в город на обучение и для того, чтобы мы стали еще умнее и сильнее. Там я и познакомился с Черным и Третьяком. Веселые были дни.
Но тут грянула война и все изменилось. Женщин оставили, а всех кто годился под ружье, отправили на фронт. И я оказался там же, а моих однокашников забрали в тыл. Как благонадежных. Я же под эту статью никак не подходил. Потому ушел в первую волну.
Как я выжил в этой мясорубке, не знаю сам. Возможно Бог сберег. В отличие от всех остальных коммунистов и своих друзей я верил и молился.
Но после войны мало что изменилось. Я вернулся в родные пенаты и обнаружил там очередной колхоз, а мою семью гнобили трусливые твари, что под различными предлогами, а зачастую просто по родственным связям, заняли там руководящие должности, сбежав из блокадных городов заранее. Те, кто был поближе к верхушке, всегда заранее знали, какой город будут сдавать наши войска и потому бежали первыми и дальше остальных. А вот связи выталкивали их вверх. Работать им не нужно было. Только быть преданным псом коммунизма и время от времени объявлять охоту на ведьм.
Я тогда сильно взъярился и попал в лагеря, благодаря очередной чистке. И никто уже не смотрел на мои регалии и военное прошлое. Вышел я только после смерти Сталина, попав под амнистию. За мной то и числилось только пара свернутых носов и сломанных конечностей.
После чего женился во второй раз, потому как успел овдоветь. Нашел сына и дочку от первого брака и завел еще троих от второго. И вот теперь я здесь.
К чему это я? Да к тому, что
А еще я слушаю. Слушаю тех, кто пришел сюда до меня. Все наши мечты родом из детства и я все чаще вспоминаю то, как жил. Свое детство и юность. Как мы, скрипя зубами, строили свое будущее. Свой поселок. А потом приходили идейные уроды и его забирали. И если вы не отступите от того, что говорите. От того, что говорят о вас. У вас не будет более честного и ярого сторонника, чем я.
Пусть я не получил за свою жизнь то, о чем мечтал. Но я желаю этого для своих детей и внуков. Я уже слишком стар, чтобы стремится к власти. И через многое прошел, чтобы меня это стремление могло увлечь. Сейчас у меня лишь одна мечта. Не знаю, сколько лет мне подарят ваши волшебные нагвали, но как медик, пусть и для животных, я не надеюсь больше чем на два десятка.
Так вот. Я все услышал от остальных. И я хочу лишь одного - лечь в гроб на родовом кладбище. На том участке земли, что останется за моей семьей. И я все сделаю, чтобы мои дети или внуки одними из первых получили золотое гражданство.
Это моя цель! А не подсидеть вас на вашем же троне.
Старик говорил проникновенно и уверенно. Не скажу, что он развеял все мои опасения и тут же завоевал доверие, но тронул за душу это точно.
– Я вас услышал, Юрий Петрович.
– Вполне серьезно сказал я.
– И могу гарантировать своим словом, что если вы не подведете меня, ваши потомки получат право майората. Где-то далеко отсюда. Как начинали ваши предки. Но корона не бросит их на произвол судьбы, а наоборот поможет во всех начинаниях. И возможно вокруг них вырастет целый город. Но это если вы не обманете моих ожиданий.
– Можно одну... Точнее две просьбы.
– Улыбнулся Дед.
Черт, а он мне нравится. Нет в нем ни торговца готового продать всех и вся за то, что желает, но и нет лебезящего перед сильным слизняка.
- Я слушаю!
– Уже открыто улыбнулся я.
– Хочу умереть на севере. Где воют вьюги и есть заснеженный таежный лес. Я в таком родился, под кедром. - Старик мечтательно зажмурился.
– И на горе у озера. Чтобы тишина и природа.
– Я найду такое место. И подарю его вашему роду. Именно Роду.
– Выделил я последнее слово.
– Если он докажет, что достоин этого. И будет поддерживать меня, как вы обещаете.
Я не могу распыляться просто так. Портал имеет ограничения и я должен думать о большинстве, а не об отдельных гражданах. Это если они не доказали, что стоят таких трат и усилий.
– Мы оправдаем ваше доверие.
– Старик в очередной раз склонил голову.
– Но прошу еще кое-что.
Я засмеялся. Не от наглости этого человека. Просто тон его уже был знаком. Этот человек действительно прошел очень сильную школу жизни и манипулировал мной как хотел. Будь он врагом уже бы смог создать кучу проблем. Однако он выбрал другой путь. Он не стремился меня пинать и подобно котенку макать в мое же дерьмо. Он подходил к этому куда тоньше. Стараясь сделать так, чтобы я подумал что навязанная им мысль именно моя.