Астрофобия
Шрифт:
Елену в военной полиции уважали, ее просьбы старались выполнять, поэтому до суда дотянули почти все причастные к случившемуся… Она стала частой гостьей в единственной на всю Землю тюрьме, предназначенной для содержания смертников.
Сначала к ней тут относились настороженно, в тюрьму редко заглядывают военные столь высокого звания. Очевидно, охранники опасались, что Елена на самом деле проверяет их, скоро последует официальный выговор, взыскание, увольнение… Но ничего подобного не случилось, и они свыклись с мыслью, что адмирал Согард является исключительно за тем, о чем заявляет.
Они порой даже рисковали
– Знаете, а ведь говорят, что Гюрзу помиловать собираются… Самого Гюрзу – и выпустить! Может, вам что известно, адмирал?
Елена лишь покачала головой. Она не интересовалась серийными убийцами, особенно теперь – у нее своих проблем хватало. Но про Гюрзу она, конечно, слышала, слишком уж громким было его дело, отзвук до всех долетел. Этот человек не просто убивал, он выбирал очень, очень влиятельных жертв. Поэтому Елена сильно сомневалась, что кто-либо рискнул бы даже речь завести о его помиловании. Непонятно, откуда появляются такие слухи, но к реальности они наверняка не имеют никакого отношения.
В комнате досмотра она еще думала про Гюрзу, потом перестала. Она прошла контроль и оказалась в зале для переговоров, уже ставшем привычным.
Террорист ждал ее там, пристегнутый одновременно к креслу и столу. У этого человека было имя, которое Елене сообщили, она просто предпочла не запоминать. Террорист есть террорист, выбирая такой путь, он теряет право на имя и личность, он становится угрозой, которую надлежит устранить, только и всего.
За минувший год Елена на таких существ насмотрелась. Они все были разными, по большей части – ничтожными. Они делали вид, что раскаиваются, унижались, рвались ей ноги целовать. Что угодно, лишь бы не прощаться с жизнью! Так странно… Они, без сомнений и сожалений приговорившие других, свою шкуру очень даже ценили. Им просто казалось, что они неуловимы. Когда рушилась эта иллюзия, наступал черед еще одного открытия: они смертны.
Тот, с которым Елена встречалась сегодня, был последним в списке. Вроде как один из лидеров, потому ему и удавалось скрываться дольше других. Глядя на него сейчас, Елена готова была поверить, что он поумнее остальных. Этот не рыдал и ни о чем не просил. Он ненавидел свою собеседницу, это факт – и даже не за то, что она сделала с его товарищами, он начал ненавидеть ее раньше, больше года назад, потому и сотворил то, что спровоцировало охоту.
Но его ненависть не была лишена достоинства. Понимая, что все кончено, террорист не разменивался на слезы и мольбы. Он сидел напротив Елены с видом человека, который просто проиграл ей партию в шахматы.
– Вы ведь не ожидали, что все завершится вот так? – спросила Елена.
Ответной ненависти к этому человеку она почему-то не чувствовала. Но она давно уже ничего не чувствовала, внутри поселилась пустота, сначала незаметная, разрастающаяся все быстрее, пожирающая все, что было важным когда-то. Елена, увлеченная охотой, не заметила, как это началось, ну а потом пустота кормила сама себя, лишая свою носительницу стремления к переменам.
– Было бы глупо решаться на что-то с таким ожиданием, – покачал головой террорист. – Мы рассматривали нечто подобное как один из вариантов… Правда, не в вашем исполнении.
Его вежливость не была ироничной или показной. Террорист просто знал, что истинная ненависть выше банального хамства. Тоже показатель того опасного ума, который год назад разрушил жизнь Елены.
– Даже если бы я умерла, на вас бы начали охоту, – сказала она.
– Да. Но, возможно, сделано это было бы хуже. К чему гадать? Мы уже никогда не узнаем.
– Вас не задевает то, что вас победили?
– Вы не победили нас, – возразил террорист. – Вы нас просто остановили. Для ваших союзников это определенно благо. Но лично вы… Не думаю, что это так уж много для вас изменит. Скорее, наоборот.
– Меня расстроит ваша смерть?
– Финал охоты за нами. Теперь, когда у вас нет цели, вам придется признать, что ваша жизнь не сможет стать ни прежней, ни мирной. Возможен ли вообще покой для вашей усталой души?
Елена ушла, так и не дав ему ответа. На казнь она не явилась, однако она и к другим не приходила. Сам процесс умерщвления ее нисколько не привлекал. Всех, кто был в списке, она отмечала как достигнутые цели и двигалась дальше.
Теперь же двигаться было некуда, террорист оказался прав. Это не стало для Елены откровением, если бы она задумалась о будущем, она пришла бы к такому же выводу. Она готова была принять то, что ее дальнейшая жизнь будет безрадостной. Что с того? Радость – не единственный мотив двигаться дальше, есть еще служение людям. На нем Елена и решила сосредоточиться.
Но кое-что предугадать у нее все-таки не получилось. Дни после завершения охоты не стали безликими – они стали мучительными. С Еленой что-то происходило… То, что прежде казалось ей невозможным.
Она чувствовала их. Ее дом был пуст, в этом она не сомневалась, компьютерная охранная система все подтверждала. Но при этом рядом с Еленой то и дело мелькали тени, слышались голоса, даже смех тех, кого давно уже нет в этом мире. Они все были мертвы – и все равно оставались рядом с ней. Как будто воспоминания вдруг вырвались из ее сознания и обрели плоть и кровь.
Елена никогда не была склонна к мистике, поэтому сделала единственный возможный вывод: она начала сходить с ума. Или продолжила? Тогда, год назад, стресс оказался сильнее, чем она предполагала. Она ошиблась, поверив, что справилась с ним, и теперь травма ее догнала.
Елена не собиралась делать вид, что ничего не происходит. Да, она боялась потерять работу – ведь это единственное, что у нее осталось в жизни. Но при ее должности она не имела права эгоистично ставить себя выше других, поэтому Елена запросила внеочередную проверку на психологическое соответствие.
Однако психолог ее не отстранила. Девушка, которая годилась ей во внучки, провела все необходимые тесты, протокол она соблюдала великолепно, просто ей еще не хватало опыта, чтобы скрыть свой страх перед адмиралом.
– Я не вижу причин отстранять вас от службы, адмирал Согард, – извиняющимся тоном сказала она. – Ваши результаты великолепны, даже лучше, чем раньше, до… Простите.
– Вы можете упоминать любой момент моего прошлого, – позволила Елена. – Мне нечего скрывать. Да, я не чувствую снижения работоспособности, когда я на службе, все хорошо. Проблемы начинаются дома. Эти галлюцинации не могут быть нормальны.