Астронавт Джонс
Шрифт:
Когда в последние двадцать четыре часа вся команда перешла на непрерывное дежурство, Макс ожидал, что теперь-то доктор Хендрикс уж точно отстранит его. Но вышло по-другому: Саймса — того астронавигатор действительно отстранил, а Макс сохранил свое положение. Только теперь доктор Хендрикс все время наклонялся над ним, наблюдая за каждым его движением, хотя ни во что пока не вмешиваясь.
«Господи! — думал Макс. — Не может же быть, чтобы он дал мне провести этот переход, я же к этому еще не готов, совсем не готов. Я же не справляюсь».
Однако новые данные поступали так быстро, что времени
Последний перед Алкионой подход к точке скачка и сам скачок были почти такими же. Сначала пара недель легких вахт, возглавлявшихся Саймсом, Коваком и Максом; тем временем Келли и Хендрикс пытались хоть немного отдохнуть. Максу нравилось это время, и вахты, и промежутки между ними. На вахтах он продолжал тренироваться, пытаясь достичь нечеловеческой скорости доктора Хендрикса. После вахты он спал и жил в свое удовольствие. Гостиная В не приводила больше его в ужас. Он теперь играл здесь с Элли в 3-шахматы. Мистер Чипс, сидя на плече, подавал (или подавала) ей советы. Элли давно уже строила глазки капитану Блейну и убедила его, что Чипси такая ручная, так хорошо себя ведет и, вдобавок ко всему, имеет хорошие манеры (Элли обучила ее при каждом появлении капитана провозглашать «Доброе утро, капитан!») — в общем, настолько цивилизованная, что никак нельзя держать ее в клетке.
Макс даже научился довольно жалко отшучиваться от миссис Дайглер. Он заранее придумывал ответы и ждал удобного случая их употребить. Элли все грозилась научить его танцевать, однако он откладывал это на потом, пока возобновившиеся перед скачком переменные вахты не сделали такие уроки невозможными.
И снова в конце подхода к точке скачка он оказался перед пультом управления. На этот раз доктор Хендрикс сменил его всего за десять минут до прорыва.
На последней, легкой части пути к Алкионе Элли со своей решительностью все же уломала его. Макс научился танцевать. И это ему понравилось. У него было хорошее чувство ритма, он не забывал ее указаний, и держать в руках легкую, благоухающую Элли было приятно.
— Ну, я сделала все, что было в моих силах, — заявила она в конце концов. — Ты — лучший двуногий танцор, какого я когда-либо в жизни встречала.
Она потребовала, чтобы он танцевал с Ребеккой Вебербаур и миссис Дайглер. Миссис Дайглер (по крайней мере, пока она не раскрывала рта) была совсем не так уж плоха, а Ребекка — так просто прелесть. Макс начал уже с нетерпением подумывать о злачных местах Алкионы, ведь главной причиной обучения танцам было то, что он должен будет сопровождать Элли в эти заведения.
Одно только омрачало этот период: у Сэма были неприятности. Макс узнал об этом не сразу. Как-то он рано поднялся, чтобы идти на вахту, и с удивлением увидел Сэма, подметающего пол в пустом коридоре пассажирских помещений. Тот был в комбинезоне, без полицейского значка.
— Сэм!
— А, привет, сынок, — взглянул на него Сэм. — Не ори так громко, всех разбудишь.
— Но,
— Я? Я вроде как делаю этой палубе маникюр.
— Почему?
Сэм оперся на швабру.
— Понимаешь ли, сынок, дело обстояло примерно так. Мы с капитаном несколько разошлись во взглядах. Ну и он взял верх.
— Тебя выгнали с места?
— У тебя просто потрясающая интуиция.
— Да что же случилось?
— Макс, чем меньше ты будешь знать про эти дела, тем лучше. Sic transit gloria mundi. [3] Ничего, бывает и хуже.
— Но… Слушай, мне надо быстро чего-нибудь перехватить и бежать на вахту. Я зайду к тебе потом.
— Ни в коем разе.
3
Так проходит слава мирская (лат.).
Что произошло, Макс узнал от Ногучи. Оказывается, Сэм устроил нечто вроде казино в одной из пустых кладовых. И все бы ничего, ограничься он картами и костями. Но затем появилась рулетка.
Джордана начал подозревать, что это новенькое, с иголочки рулеточное колесо слабее подчинялось теории вероятности, чем делают обычно его аналоги в более приличных заведениях. Он поделился своими подозрениями со старшим делопроизводителем Куйпером, после чего события неумолимо разворачивались дальше.
— Когда он установил эту рулетку?
— Сразу, как поднялись с Планеты Гарсона. — Макс почувствовал себя несколько неуютно от мысли о «грелках на чайники», которые он помог Сэму пронести на борт. Ногучи продолжал: — Да неужели же вы не знали, сэр? Я думал, что вы с ним были довольно близки — ну, то есть пока вы не поднялись на верхнюю палубу.
Макс ушел от ответа и углубился в журнал приказов по кораблю. Он нашел соответствующую запись. Она была добавлена Беннетом вчера, после вахты Саймса. Сэму было запрещено до окончания рейса покидать корабль; окончательное решение о дисциплинарном взыскании откладывалось до возвращения на Землю.
Похоже, это означало, что капитан Блейн из самых лучших побуждений собирался дать Сэму шанс продемонстрировать «хорошее поведение» до того, как сделать представление гильдии. Капитан был отличный старик, это уж точно. Но «запрещено покидать»? Ведь в таком случае у Сэма не будет возможности убежать от того, от чего он хотел убежать, что бы это ни было. Макс нашел Сэма в первый же перерыв между вахтами и вытащил его из кубрика в коридор.
— Я же, кажется, не велел тебе искать меня, — кисло скривился Сэм.
— Да ерунда это! Я же о тебе беспокоюсь. Эта самая история насчет «запрещено покидать…», ведь в таком случае ты не сможешь…
— Заткнись! — Сказано это было шепотом, но таким, что Макс заткнулся. — Ну так вот, — продолжал Сэм. — Забудь про это. Я набрал денег, и это — самое главное.
— Но…
— Ты что, думаешь, они сумеют законопатить эту посудину так плотно, чтоб удержать меня, когда я решу уйти? А теперь держись от меня подальше. Ты теперь любимчик учителя, и я бы хотел, чтобы так оно и было. Мне совсем не хочется, чтобы тебе читали нотации про дурных товарищей — меня, то есть.