Астронавты в лохмотьях (Мир и Верхний Мир - 1)
Шрифт:
Пока Толлер, застыв, наблюдал это, движение кораблей, обычно плавное и величественное, как движение небесных тел, резко ускорилось. Вторая гондола поравнялась с ним, и острый конец ее стойки слепо въехал им в камбуз. Вселенная опасно накренилась. От сотрясения стойка поехала обратно, распоров своим верхним концом оболочку королевского баллона. Содрогаясь, как в агонии, он сплющился, и дирижабль короля начал беспрепятственно падать, таща за собой зацепившейся стойкой корабль Толлера. Их гондола повернулась набок, и перед ними засверкал Верхний Мир, жадный, готовый поглотить
Гондола выровнялась, а Толлер, ухватившись за перила, смотрел, как корабль короля начинает свой смертельный спуск. На высоте тысячи миль сила гравитации была меньше половины [На самом деле даже меньше трети - 28%. Примеч. пер.], и дальнейшее происходило словно во сне. Толлер увидел, как король Прад подплыл к борту падающей гондолы, его белый глаз сверкнул, точно звезда, когда он поднял руку и указал на Толлера. Через секунду разорванный баллон, кружась, скрыл монарха из виду. Падая, корабль короля набирал скорость и становился все меньше, пока не превратился в еле видное мерцающее пятнышко, затерявшееся среди мозаичных картин Верхнего Мира.
Почувствовав неожиданное беспокойство, Толлер поднял голову и оглядел два оставшихся дирижабля. С ближайшего на него смотрел Леддравор, и когда их взгляды встретились, он протянул к Толлеру руки, словно звал в объятия любимую. Так он стоял в безмолвном призыве, и, даже вернувшись к горелке, Толлер ощущал, что ненависть принца пронзает его душу подобно невидимому лезвию.
Из входа в пассажирский отсек, где тихо плакали Дасина и Корба, на Толлера смотрел Чаккел с посеревшим лицом.
– Сегодня плохой день, - заплетающимся языком произнес принц.
– Умер король.
Нет пока, подумал Толлер. Ему еще лететь и лететь много часов. Вслух же он сказал:
– Вы видели все своими глазами. Просто чудо, что мы уцелели. У меня не было выбора.
– Леддравор с этим не согласится.
– Да, - печально подтвердил Толлер, - Леддравор не согласится.
Ночью, когда Толлер напрасно старался уснуть, к нему пришла Джесалла. В этот одинокий час ему показалось естественным обнять ее одной рукой. Она опустила голову ему на плечо и прошептала в самое ухо:
– О чем ты думаешь, Толлер?
Он хотел сначала солгать, но потом решил, что не стоит.
– Я думаю о Леддраворе. Наш спор должен разрешиться.
– Может быть, он проанализирует случившееся, и, когда мы окажемся на Верхнем Мире, переменит мнение. Я хочу сказать, что, даже если бы ты пожертвовал нами, короля бы это все равно не спасло. Леддравор должен признать, что ты ничего не мог поделать.
– Так можно считать мне, а Леддравор скажет, что я слишком проворно вывернулся из-под корабля его отца. Наверно, будь я на его месте, а он на моем, я бы и сам так сказал. Если бы я подождал еще, Кедалс или кто-нибудь, возможно, запустил бы горелку.
– Успокойся, - ласково сказала
– Ты сделал то, что следовало.
– Леддравор тоже сделает то, что следует.
– Но ведь ты можешь с ним справиться?
– Вероятно. Но, боюсь, он уже отдал распоряжение казнить меня. Не могу же я сражаться с целым полком.
– Понимаю.
– Джесалла облокотилась на одну руку и смотрела на него сверху. В сумраке ее лицо было невыразимо прекрасно.
– Толлер, ты любишь меня?
Он почувствовал, что достиг конца путешествия, длившегося всю жизнь. Да.
– Я рада.
– Она села и начала раздеваться.
– Потому что хочу от тебя ребенка.
Толлер поймал ее за запястье и ошеломленно улыбнулся, не веря своим ушам.
– Что ты делаешь! Прямо за этой перегородкой у горелки сидит Чаккел.
– Ему нас не видно.
– Но нельзя же так...
– Меня это не волнует.
– Джесалла прижалась грудью к руке Толлера, сжимавшей ее запястье.
– Я выбрала тебя в отцы моего ребенка, и у нас, может быть, совсем мало времени.
– Ничего не выйдет.
– Толлер откинулся назад на одеяло.
– Я просто не в состоянии заниматься любовью в таких условиях.
– Ты думаешь?
– Джесалла села на него верхом, прижалась ртом к его губам и стала мять руками его щеки, терпеливо стараясь разбудить в нем ответную страсть.
Глава 20
С высоты двух миль экваториальный континент Верхнего Мира выглядел совершенно доисторическим. Толлер некоторое время отрешенно пялился на простершийся внизу ландшафт, пока наконец не понял, почему ему пришло в голову именно это определение. Дело было не столько в полном отсутствии городов и дорог - первое доказательство необитаемости континента, - сколько в однородном цвете равнин.
Все, что он до сих пор видел сверху, так или иначе отражало принятую на Мире шестипольную систему. Все культуры и злаки размещались параллельными полосами, цвета которых менялись от бурого до зрелого желтого через несколько оттенков зеленого. Здесь же поля были просто... зелеными, и перед Толлером блестели залитые солнцем одноцветные просторы.
"Нашим фермерам придется заново начинать отбор семян, - подумал он.
– А всем горам, морям и рекам надо будет давать названия. Это и в самом деле начало жизни на новой планете. А меня, наверно, при этом не будет..."
Вспомнив о насущных проблемах, Толлер перенес свое внимание на рукотворные объекты. Два других корабля королевского рейса находились намного ниже; корабль Пау-ча - чуть в стороне, и у его перил толпились пассажиры, мысленно путешествующие по неизведанной планете.
На корабле Леддравора одинокий Илвен Завотл устало сгорбился у рычагов управления. Сам принц, должно быть, возлежал в пассажирском отсеке, как и во все время вояжа за исключением трагического эпизода два дня назад. Толлер подметил такое поведение принца и гадал, не страдает ли тот фобией к неограниченной пустоте, раскинувшейся вокруг миграционного флота. Если так, для Толлера было бы лучше, чтобы дуэль состоялась прямо на борту гондолы.