Астронавты. Отвергнутые космосом

Бобл Алексей

— Какие — «наши»? — попытался он потянуть время.

Вместо ответа поселенец сделал еще шаг. Тусклый свет упал на его лицо. Лаборант закусил губу и отступил, натолкнувшись на стену.

— Я вижу, ты меня узнал, — хрипло сказал поселенец. Лаборант кивнул.

— Так может, договоримся? — продолжал поселенец. — Ты меня не видел и мирно возвращаешься к остальным… А мы за это тебя не тронем. Идет?

Подчинись, застучало в груди. Соври ему, что согласен. Вернись к больным, займись уходом за умирающими. А там еще неизвестно, чья возьмет…

Но, вопреки голосу разума, лаборант уже

качал головой: нет.

— Ты же их убиваешь, — укоризненно сказал он. Поселенец тоже покачал головой:

— Ничего ты, Профессор, не знаешь… Хотя, — он потер стволом излучателя рассевшийся, кровоточащий шрам на лбу, — в твоем случае меньше знаешь — крепче спишь…

Лаборант теперь видел ясно, что поселенцу немного осталось. На его лице застыли потеки затвердевшей слизи, сочащиеся из трещин разлагающейся кожи. Тот сделал еще шаг, и лаборант отступил в проем, рванул ручку, пытаясь задвинуть дверь за собой. Огляделся в поисках чего-нибудь, что сошло бы за оружие. Поселенец просунул руку — уже без шлема — в отверстие и потянул дверь в обратную сторону, пытаясь открыть.

Даже больной Челнок был гораздо сильнее Профессора. Ручка дернулась, больно вывернув ему руку; лаборант ослабил хватку, и дверь отъехала в сторону.

Челнок переступил высокий порог и поднял излучатель.

— Прости, Профессор, — повторил он. — Но мне некогда. Твои же больные ждут, — Челнок усмехнулся.

— Подождут, — дрожащим от возбуждения голосом сказал лаборант, протянул руку и схватил с лабораторного стола тяжелый штатив. Замахнулся.

Его ослепила вспышка, припечатало разрядом к противоположной стене. Хватая ртом воздух, лаборант медленно съехал по ней на пол. Выпавший из руки штатив с грохотом упал. Во все стороны брызнули осколки кафеля.

Поселенец с сомнением посмотрел на распластавшееся тело. Но времени не было. Полка, под которую тогда завалилась коробка с лекарством, стояла у него перед глазами. Он прошел к шкафу и рванул дверцу в сторону. Опустился на колени — ноги тут же заныли, — сорвал перчатки и принялся пихать кровоточащие пальцы в щель между дном и нижней полкой. Нагнул голову, уставился в темный проход, но ничего не увидел.

Наверное, не тот шкаф! Челнок принялся распахивать дверцы и шарить под полками. Ничего. Проверил шкафы сверху донизу, сбрасывая медикаменты прямо на загаженный пол. Дошел до последнего, беспомощно огляделся и опустился на пол в кучу коробок и мягких упаковок Закрыл голову руками и сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь подавить слабость и головокружение.

Внезапная мысль осенила. Он поднялся и устремился к лабораторному столу, за которым Профессор проводил свои эксперименты. Принялся шарить среди упаковок, распечаток и хирургических инструментов. Выдвинул по очереди ящики стола. Нету, нету.

Челнок лихорадочно осмотрелся. В гудящем жерле электронного микроскопа стояло блюдечко с препаратом. Рядом на полу валялась смятая картонка. Он подбежал, схватил, развернул — оно! Пять таблеток в начатой упаковке. Разорвал картонку и дрожащими пальцами принялся выковыривать из прозрачных окошек желтоватые таблетки. Они крошились, и поселенец слизывал крошки с ладони.

Челнок всухую

проглотил две, подумал и выковырял из упаковки третью. Две сунул в нагрудный карман, про запас. Теперь только бы не свалиться, пока начнут действовать. Его трясло, хотелось пить, но пробовать воду из крана давно заброшенной лаборатории он не рискнул.

Поселенец бросил взгляд на загромождавшее пол-лаборатории тело Профессора и вывалился в коридор, держась за стены. Нахлобучил дрожащими руками шлем, кое-как защелкнул и вывалился наружу, пошатываясь и размахивая руками. Ему было совсем плохо. Глаза почти не видели. Ему показалось, что за углом медблока мелькнула и исчезла тень, но он уже плохо соображал.

Шаг за шагом Челнок добрался до припаркованного на стоянке транспортера. Влезть по ступенькам было не под силу — ноги не держали. Он вполз внутрь на карачках, вскарабкался на сиденье и трясущимися руками принялся искать ключи. Нашел. Теперь только бы завелся.

Транспортер затрясся и тронулся, но мотор еле тянул. Челнок вырулил на дорогу и медленно, толчками, повел транспортер к выезду с базы. Проехал мимо пустой будки охранника — имени он уже не помнил, тот заболел одним из первых и почти сразу помер.

Поселенец усмехнулся. Был человек — и нету. Но он, Челнок, тут ни при чем — его самого заставили. А кто — он даже под пыткой не смог бы сказать. Потому что сам не знает. И его человек — тот, что прибыл на корабле, — скорее всего, тоже не знает. Не знать — для здоровья полезней. Правила жизни везде одни, что на Земле, что черт-те где в дальнем космосе.

Мотор чихнул и потерял мощность. Транспортер дернулся раз, другой и встал поперек проезда. Челнок дрожащей рукой пихал магнитный ключ в щель, но машина была мертва.

Поселенец выругался, саданул кулаком по панели — и взвыл от боли. Поднес руку к глазам. На лопающейся коже расплывалось сине-черное пятно.

Челнок застонал и вывалился из транспортера на дорогу. Выпрямился на неверных ногах, держась за кабину. Ничего. Через несколько минут ему станет легче.

Перед ним простиралась разбитая, в трещинах дорога. В километре она обрывалась, и начиналось каменное бездорожье. За ним, за скалистым кряжем, приземлился корабль.

Челнок стиснул зубы и оторвал руки от кабины. Сделал шаг, шатаясь и размахивая для равновесия руками. Посмотрел перед собой.

Выбора у него не было. Он должен был первым увидеть своего человека. Пока не спохватились конкуренты.

Он пошел, осторожно передвигая ноги и поминутно оглядываясь: много ли прошел? Много ли еще осталось?

Челнок уже не видел, как за его спиной скользнула в укрытие за валунами черная тень.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Глава 1

Экипаж впервые увидел зараженных на МА-2561.

Человек полз по обледеневшим камням им навстречу. Даже не полз — извивался внутри гермокостюма, уже переставшего функционировать: энергии умирающего организма батареям не хватало. Целью его схлопывающегося сознания был их корабль, черной скалой нависший над головами, погрузивший долину в холодную тень. Его надежда и спасение. И он полз.