Астронавты. Пленники Сумитры

Грант Рина

– Не матусись. Мне с ним поговорить нужно. Да и тебя со мной точно пропустят.

И все, больше из него ничего было не выжать. Илья отвернулся и нажал кнопку вызова еще раз. И еще. Камеры над закраиной люка легонько зажужжали, поворачиваясь, и уставились на него.

Следом загремели замки, и люк загудел, открываясь. Блеснули стальные стенки шлюза. Илья бросил последний взгляд на дорогу.

* * *

– А о чем ты думаешь? – вкрадчиво просипел за спиной Бой-Бабы механический голос Изабеллы. Они сидели у нее в бытовке возле неработающей,

растрескавшейся панели управления.

От неожиданности Бой-Баба дернулась в кресле и выронила стилус. Перегнувшись через подлокотник, она пыталась нашарить его под креслом, а сама как могла незаметно вглядывалась снизу вверх в лишенное выражения лицо роботессы. В нем все-таки светилось что-то… удовлетворение? Существо было довольно, что ему удалось ее напугать?

Тут же она одернула себя. Сама Изабелла считает, что она человек. Всеми брошенный, обиженный и одинокий. А она просто искусственный разум, лишенный собственной идентификации. И они с Живых ей помогут, вернут к какой-никакой жизни. А для этого надо ее вытащить с этой базы.

Зажав в ловких стальных пальцах стилус, Бой-Баба распрямилась. Изабелла так и стояла неподвижно. Красные глаза бессмысленно сфокусировались на ее держащей стилус руке. В динамике послышался шорох – Изабелла вздохнула.

– Я-то целыми днями думаю, – проскрежетала она. До Бой-Бабы не сразу дошло, что охранница продолжает начатый разговор. – Не то что раньше, – она протопала к соседнему креслу, уселась – кресло скрипнуло и просело под ее весом – и крутанулась, повернувшись лицом к Бой-Бабе.

– Раньше? – осторожно спросила та.

В динамиках зашуршало, как будто Изабелла попробовала засмеяться.

– Я этого «раньше» уже и не помню, – наконец сказала она. – А я ведь тоже была… – она уставила фотоэлементы на Бой-Бабу и переменила тему: – Себя-то помнишь?

Бой-Баба помолчала. О себе говорить не хотелось. Уже давно все было выплакано и высказано: в самые первые месяцы после аварии у нее на корабле, когда очнулась в белой палате недвижной обгоревшей чуркой. Уже тогда она знала, что ей предстоит, – и в наркозной полудури, когда катили на операцию, среди отводящих взгляды медсестер, радовалась тому, что стальные протезы скуют ее расползающуюся плоть и позволят снова двигаться и жить. И даже – вернуться в Космос. Ради Космоса она хоть деревянным Буратино согласилась бы стать. И ни разу потом она не позавидовала живым – настоящим.

Протянув руку, астронавтка сомкнула стальные пальцы на членистой клешне Изабеллы. Ровное гудение в груди существа усилилось, мотор чихнул пару раз, взвыл и снова заработал ровно. Руку Изабелла не отняла.

– Когда захочешь – расскажи, – все-таки сказала Бой-Баба, как кто за язык тянул. Изабелла не ответила. Она заелозила в кресле, поворачиваясь к Бой-Бабе спиной. Полезла в ящик под пультом управления, порылась в нем и достала старую обшарпанную планшетку.

– Вот, – она вытянула из переплетения проводов на груди соединительный шнур и, повозившись, воткнула его в планшетку. Повернулась к экрану и принялась колотить по клавиатуре, вводя данные, которые тут же сама считывала с осветившегося экранчика.

Трехмерная карта звездного неба заполнила отсек, и Бой-Баба подняла руку, чтобы смахнуть одну звезду, висевшую, казалось, возле самого виска. Вовремя опомнилась и рассмеялась.

– Это бортжурнал хозяина, – пояснила роботесса. – К нему сюда часто прилетали гости… по делам… и свой корабль у него когда-то был, да он его продал… на исследования деньги были нужны.

– Продал? А как же Троянец? – рассеянно спросила Бой-Баба, просматривая на экране записи о посещавших Киак и «хозяина» кораблях. Транспорты прилетали довольно часто – раз в несколько месяцев. Знакомое название привлекло ее внимание – «Вагабонд». Где-то она его слышала, причем совсем недавно. Но вспомнить не могла.

– Про Троянец он не знает, – проскрипела Изабелла. – Троянец – мой. Я его нашла. Я его вырастила. Питомник ему устроила. У меня времени много… хозяин мне дел не задает… только корабли принимать.

– А внутри Троянца ты уже была? – спросила Бой-Баба.

– Была. Он меня слушается. Я его мама, – довольные нотки послышались в ее голосе. – Он полетит туда, куда я ему прикажу. Вот, например…

Изабелла продолжала колотить по знакам клавиатуры. Картина неба изменилась, и, вглядевшись, Бой-Баба поняла, что на экране разворачивается проложенный в космосе курс. Она прищурила единственный глаз, соображая.

– Это курс отсюда до… – она помедлила. Нет. Не может этого быть. Бой-Баба поднялась, подошла поближе – звезды окружили ее, и пунктир маршрута петлял вокруг нее вверх и вниз, уходя в квадрат, который они с Живых прошли по дороге сюда.

– BOKS-45069, – проговорила Бой-Баба, вспоминая ужас и уничтоженного по дороге сюда алчного космолетчика. Он хотел продать их всех на Бокс-бэ.

И имя корабля было – «Вагабонд». А потом его расстреляли прямым попаданием. За то, что он нарушил бойкот и контактировал с их «Летучим голландцем».

– К твоему хозяину прилетали с Бокса? – повернулась она к Изабелле. – Зачем?

Роботесса не ответила, а еще больше отвернула лицо, глядя на экран.

– Не знаю, – наконец сказала она. – А мы можем полететь туда. Хочешь? – и повернулась. Огоньки глаз ее горели ярко. Отсвечивающие металлом пальцы впились в клавиатуру.

Бой-Баба молчала. Не дождавшись ответа, Изабелла продолжила:

– Я не знаю, какие у хозяина с ними дела. Нам это неважно. Но если мы привезем им твоих друзей, они нас примут очень хорошо. Помогут всем, чем надо.

– Каких друзей? – механически спросила Бой-Баба.

Изабелла помедлила. Повернулась к экрану, поменяла ракурс карты. Звезды поплыли вокруг Бой-Бабы, и одна из них приблизилась, выросла в нарисованный оранжевый кружок с пометкой BOKS-45069.

– Ну, на консервации которые, – наконец ответила Изабелла, не отрываясь от экрана, не глядя астронавтке в глаза. – Им теперь какая жизнь?

– Не понимаю, – сказала Бой-Баба.

Изабелла зло ударила по клавиатуре, и карта исчезла, обнажив тусклые пластиковые стены отсека. Она отсоединила планшетку и кинула ее в открытый ящик стола. Повернулась к Бой-Бабе: