Астровитянка
Шрифт:
— Вот именно — нет сил в природе, которые могут остановить гравитацию, сжимающую звезду или Вселенную! А вы в своей публикации утверждаете обратное! — не выдержал сердитый профессор и сам затронул статью в «Юном астрономе».
— Если гравитацию нельзя компенсировать другими физическими силами, то остаётся один вариант — победить гравитацию самой гравитацией, — упрямо сказала Никки. — Гравитационное притяжение — вовсе не единственный эффект гравитационного поля, поэтому мы можем натравить гравитационные феномены друг на друга до полного взаимного уничтожения.
Профессор
Робби прошелестел в ухо Никки:
— Никки, тебе пора научиться заводить не только врагов, но и союзников… Вспомни: тщеславие — могучая вещь…
Послушная Никки перестроилась на ходу:
— Сэр, вы же профессиональный теоретик! Ваша работа по искривлению световых лучей в гравитационном поле коллапсара, где вы показали, что человек на коллапсирующей звезде будет видеть заворачивающийся вокруг него горизонт и сжимающееся небо над собой, — это классическая работа, достойная Ньютона!
Гутт удивлённо поднял брови. А Никки увлечённо говорила:
— Я будто собственными глазами вижу, как горизонт встаёт на дыбы вокруг меня и искривляется, словно края огромной чаши, растущей всё выше и выше! Небо надо мной становится всё меньше, но звёзд на этом съёживающемся в овчинку небосклоне — всё больше, потому что звёзды другого полушария выбегают из-за взбесившегося горизонта. В конце концов я оказываюсь внутри кокона вывернутой наизнанку звезды — почти чёрной дыры, и вся небесная сфера сжалась в сверкающую точку над моей головой! Профессор, это гениально!
Профессор Гутт размягчённо хмыкнул и победно оглядел остальную аудиторию.
— Пусть дилетанты читают популярные статейки, построенные на словесной эквилибристике и примитивных аналогиях, — продолжила Никки вкрадчивым располагающим голосом, — учёные такого экстра-класса, как вы…
Профессор ещё больше приосанился.
— …должны верить только уравнениям — безошибочному математическому языку настоящей науки. Давайте я изложу в курсовом реферате формулы для модели Вселенной с переменной гравитационной массой, а вы их проверите и сделаете авторитетное и, несомненно, верное заключение. В этих расчётах есть совершенно прелестное преобразование с запаздывающими потенциалами — очень похожее на то, что вы проделали в своей замечательной работе по движущимся гравитационным линзам в «Астрофизикал джорнал» в прошлом году. Ваш анализ модели Вселенной с изменяющейся массой захочет напечатать не только какой-то там журнальчик для юных астрономов — даже «Нэйчэ» и «Сайенс» передерутся за право опубликовать ваше мнение!
Профессор снова гордо посмотрел на студентов, слушавших с открытым ртом.
— Ну что ж, — сказал он невообразимо величественно, — в этой идее есть… э-э… рациональное зерно. Напишите такой реферат… кхм… и, может быть, я выкрою свободную минутку посмотреть его… гм… только не надо тянуть до лета… или до Рождества. Напишите… э-э… побыстрее.
Джерри восхищённо посмотрел на невозмутимую Никки. А та незаметно потрепала Робби по пластиковой мудрой голове.
Глава 10
Дуэль
В
— Ну, как ты тут устроилась? — грозным тоном спросила она Никки, срочно вызванную в медотсек.
— Отлично, прекрасное местечко, — бодро сказала девочка, перебираясь из коляски на ложе диагноста и ёжась от прикосновений холодного пластика. — Спасибо огромное, что предупредили кухню Колледжа о кьянти в моём меню. Иначе мне пришлось бы туго…
— Это моя работа, — проворчала Большая Тереза. — Давай-ка посмотрим твою спину.
— Что вы думаете про нейроимплант? — спросила Терезу доктор Берринджер, врач Колледжа, улучив момент, когда диагност, проглотивший тело пациентки, громко зажужжал. — Можно заменить его на обычную биоткань и избавить девочку от постоянной зависимости от компьютера?
— Можно, — вздохнула Тереза, — но эта операция стоит дорого… социальная страховка Никки её стоимость не покрывает. Кроме того, эта девочка и не хочет расставаться со своим Робби… Они срослись так, что разговоры об отделении её друга вызывают у Никки сильнейший психологический стресс.
Большая Тереза понизила голос, косясь на белый корпус диагноста:
— Эта странная пара иногда меня пугает — Робби эмоционален, как человек, а девочка бывает рассудочнее компьютера…
Через час всяческих анализов и просвечиваний Тереза заявила:
— Одевайся и иди обедать.
Никки оделась, приладила на спину рюкзачок с Робби и села в коляску.
— Кресло оставь, я его заберу, — буркнула Большая Тереза. — Хватит, ходи на своих двоих…
Никки, совершенно не ожидавшая такого сюрприза, завопила от радости, спрыгнула с инвалидной коляски и бросилась на шею огромной врачихе.
— Ну ладно, ладно… — потеплевшим голосом произнесла та, похлопывая Никки по спине. — Штангой заниматься пока нельзя, остальное всё можно.
— И летать?! — с восторгом спросила Никки.
— И летать, — подтвердила Тереза с непривычной улыбкой на крупном лице.
— Спасибо, спасибо, спасибо!!! — Никки с воплем выскочила за дверь и стремглав помчалась через лужайку — впервые свободная как ветер.
— Вот непоседа, — сказала размягчённо ей вслед Большая Тереза и повернулась к доктору Берринджер. — Колотила её жизнь, колотила, а она… Только на ноги встала — и сразу летать…
Ах, как хорошо бежать по траве! Нога, смеясь, ловит зелёный упругий ковёр пяткой и отталкивает пружиной-носком, хохоча и посылая гибкое поющее тело в прыжок. Крылья не нужны! Птица, посторонись! Чёрно-жёлтый шмель, шарахнись в испуге! — кто это среди вас летит? Ликующий глаз бегло намечает точку следующего шага, нового взлёта, а душа, напротив, полагает, что можно и не приземляться.
О, эти простые великолепные дары природы — ходить, смотреть и слышать! Не помнит о них человек, не ценит, а то и выбрасывает на помойку каким-нибудь варварским способом. Идёт человек вялой походкой, тусклыми глазами смотрит на птиц, кислыми ушами слушает их щебет. Угрюм он и не рад.