Асы шпионажа. Закулисная история израильской разведки
Шрифт:
В течение еще многих недель после своего открытия Альберт Шмидт тяжело переживал случившееся. Он думал о том, как часто во время их ожесточенных споров и у отца и у матери должна была возникать потребность рассказать ему правду о его происхождении, объяснив, что хотя не они дали ему жизнь, но благодаря им он остался жив. И тем не менее ни мать, ни отец не поддались искушению. Они предпочли лучше стерпеть его уход из дома, чем доставить ему страдание, открыв правду. Альберт не сомневался что никогда ее не узнал бы, если бы смерть его приемных родителей не была столь внезапной.
Через три месяца Альберт Шмидт принял решение. Раз он еврей — он должен знать еврейскую историю и жить в Израиле. Он пошел в израильское консульство во Франкфурте, рассказал о себе, о своей антиправительственной
Версию Шмидта проверили, кроме того, его неоднократно интервьюировали. Сомнений в истинности всего того, что он говорил не было. И тут у резидента родилась счастливая идея. Он срочно вылетел в Тель-Авив и изложил свою идею Цви Замиру. В сущности Шмидт был дезертиром из лагеря левых. До сих пор все попытки германской полиции внедрить в организацию Баадер-Майнхоф и в другие террористические группы своих агентов оканчивались неудачей. Это было маленькое, замкнутое содружество людей, чьи отношения складывались годами, а зародились в студенческие, а то и в школьные годы. Новичков приветствовали, но почти никогда не привлекали к участию в работе. Однако Шмидт не был новичком в этой среде. Выслушав резидента, Цви Замир, не колеблясь, дал свое согласие, и соответствующее предложение было сделано Шмидту. Убедить его в том, что он имеет уникальную возможность оказать неоценимую услугу своей только что обретенной родине, оказалось нетрудно.
Взяв отпуск в университете, он отправился в Израиль для прохождения ускоренного курса, который проходят все агенты. Учился он прекрасно — и не только потому, что был человеком от природы способным, но еще и потому, что стал израильтянином не менее фанатичным, чем прежде был марксистом.
Перед возвращением в Германию Шмидт принял иудаизм. Церемония была закрытой. Присутствовало на ней лишь несколько человек, его учителей, а также агент, назначенный руководителем Шмидта в Европе. Приглашенный для проведения церемонии раввин согласился, что обряд обрезания можно отложить до лучших времен, но поскольку мать Шмидта была еврейкой, то он автоматически может считаться евреем. В этот день был даже нарушен распорядок дня — Шмидт хотел помолиться у иерусалимской Стены Плача за всех своих родителей: и родных, и приемных.
Через несколько дней Шмидт уже был в Европе и начал свою деятельность, которая через несколько месяцев привела к аресту всего руководства организации Баадер-Майнхоф. Западно-германские власти целиком полагались на информацию, которую Мосад получал от Шмидта. Однако им было известно лишь, что человек, ее поставляющий, член этой организации, но они не знали о том, что он — израильтянин. Истинное положение вещей было известно лишь нескольким работникам Мосада.
Как только в банде Баадер-Майнхоф начались неприятности, потеряли уверенность в себе и другие террористические группы. Появились первые признаки распада в лагере международного террора. Однако перелом в этой самой страшной из войн, которые довелось вести Израилю, наступил далеко не сразу.
В ноябре 1971 г., в Каире был убит премьер-министр Иордании Васфи Тал. Ответственность за это убийство взяла на себя организация, именовавшая себя «Рука Черного сентября», но которую чаще называют просто «Черный сентябрь». Это была группа палестинцев, поставившая перед собой, по слухам, задачу мстить за изгнание палестинцев из Иордании в сентябре 1970 г.
Уже через несколько часов после убийства Израиль на основе сведений, полученных из «Фатаха», мог сообщить всем разведкам мира, что «Черный сентябрь» — всего лишь прикрытие для так называемой «революционной системы безопасности», или разведывательной организации «Фатах», обученной КГБ и возглавляемой Салафом Халафом, известным
23
Когда на твоих глазах происходят события исторической важности, а ты этого не осознаешь, появляется ощущение какой-то унизительной беспомощности. По случайности я был в Каире и жил в отеле «Шератон» как раз в день убийства Васфи Тала. Утром в вестибюле отеля мы с женой его видели. Он разговаривал с одним из своих сотрудников. Увидев меня, он кивнул мне (за несколько месяцев до этого мы встречались и долго беседовали). Окончив разговор, он подошел к нам, и мы немного поболтали, условившись о встрече в этот же день вечером для разговора о ситуации, сложившейся в Иордании. Я тут же отправился на экскурсию в зону канала. Вернувшись из Суэца, я застал в Каире переполох. Оказалось, что утром, через две-три минуты после того, как мы расстались, Васфи Тал был убит. Я воспринял эту смерть как рядовое явление в цепи убийств, ставших обычными в трагической межарабской борьбе, которая длилась уже много лет. Оказалось, однако, что оно знаменовало собой рождение организации, которая стала символом самого разнузданного терроризма.
Создание «Черного сентября» свидетельствовало об окончательном переходе ООП и его официального руководства к тактике террора. В некотором смысле Ясир Арафат и его сообщники были к этому принуждены Жоржем Хабашем и успехами возглавляемого им Народного фронта. ООП в своем стремлении удовлетворить требования агрессивно настроенных палестинцев, охотно вступавших в ряды Народного фронта, пошла на организацию «Черного сентября». Формально, если требовалось, ООП всегда могла от него отмежеваться, отречься от ответственности за его действия. С другой стороны, «Черный сентябрь» можно было использовать как ударную силу в различных районах мира, Ясир Арафат, однако, влияния на него не имел.
«Черный сентябрь» начал действовать решительно, демонстрируя полную неразборчивость в средствах и в этом отношении Народному фронту не уступал.
8 мая 1972 г, группа под руководством Али Шафик Ахмеда Таха, уже принимавшая ранее участие по крайней мере в одном угоне и ответственная за нападение на офис авиакомпании «Эль-Ал» в Брюсселе, захватила самолет Сабена-707 вскоре после его вылета с венского аэродрома и приказала пилоту лететь в аэропорт Тель-Авива Лод. Там, в Израиле, они потребовали освобождения сотни арабских партизан из тюрем. В противном случае самолет со всеми пассажирами и командой будет взорван. План был смелый. Палестинцам было известно, что Израиль дал клятву никогда более не поддаваться шантажу (как это случилось во время первого угона израильского самолета). И все же «Черный сентябрь» предполагал, что Израиль дрогнет перед перспективой массового убийства иностранных подданных на его территории.
Но ни на одно мгновение израильское правительство не поколебалось. Самолет стоял на летном поле. Начались длительные переговоры — с одной лишь целью — выиграть время и дать возможность силам безопасности подготовить атаку на самолет. Он был взят приступом командой отборных парашютистов, переодетых механиками. Коммандос взломали двери запасных выходов, убили двух террористов-мужчин, ранили террористку и арестовали вторую, молившую о пощаде.
Еще не прекратился поток поздравлений, которые поступали в Израиль со всех сторон, а Народный фронт уже организовал «возмездие палестинцев». Это «возмездие» вылилось в кошмарный кровавый эпизод.
Через три недели, 30 мая 1972 г. трое молодых японцев, прибывших в Лод в числе других пассажиров на французском самолете из Рима, вдруг начали бросать ручные гранаты и стрелять из автоматов в толпу пассажиров, заполнивших зал для приезжих. Двадцать четыре человека были убиты на месте. Среди них — шестнадцать католиков-пилигримов из Пуэрто-Рико и семеро израильтян, в том числе профессор Аарон Кацир, ученый с мировым именем. Еще семьдесят восемь человек получили ранения, после которых многие пострадавшие так и не смогли оправиться.