Атака "Боло"
Шрифт:
Впрочем, от неведения не было бы легче. Стоило только посмотреть на панораму космоса, половину которой уже заняла растущая и быстро выпрямляющаяся поверхность Церна.
«Мне нужен еще один эйф». Черт возьми, он лишь недавно сжевал один. Казалось, синие таблетки утратили эффективность. И мысли об Аристотеле тоже больше не проходили.
Сколько еще осталось? Копроцессор действовал как хронометр, показав пять минут и тридцать четыре секунды с начала падения.
Это означало, что осталось меньше ста километров. Ему показалось, что уже слышится свист трения о сгущающийся воздух,
Корпус капсулы сотрясла уже не кажущаяся дрожь, послышался металлический скрежет. Чья-то плавающая в воздухе карманная ручка описала дугу и ударилась о переборку. Медленно подпрыгнула и приземлилась на нее. Кто-то - может, Филби?
– простонал.
Он знал, что времени на окончание ремонта не хватит.
Снова тряхнуло… и еще раз, на этот раз уже в сопровождении зазвучавшего снаружи рокота. Ручка с переборки скатилась на палубу. Экраны немного затуманились. Теперь недолго…
Продолжаю зондирование околопланетного про -странства. Картина не внушает оптимизма. Вражеский флот, очевидно, либо возник из гиперскорости, либо прятался где-нибудь поблизости - предполагаю, в газовой массе Диса, используя ЛГ-проекторы для компенсации его мощной гравитации. Если бы они появились из гиперскорости, то это произошло бы достаточно далеко от эскадры Конфедерации и можно было бы успеть подготовиться к встрече.
Как бы то ни было, фактор неожиданности сработал, не менее девяти судов Конфедерации уничтожено, судя по входящим в атмосферу Дерна обломкам.
Остальные суда ускоряются прочь от Церна. Пятнадцать единиц флота уже за Дисом и готовятся перейти на гиперсветовую. Остальные рассеяны по ближнему космосу. Победа врага в космосе полная.
Вражеские истребители замедляются, некоторые на расстоянии в несколько сотен километров от поверхности Церна. Два, подальше, маневрируют, намереваясь уничтожить спутник связи Конфедерации. Еще два входят в атмосферу планеты и нацеливаются, насколько можно судить по их траектории, на командную капсулу, достигшую высоты 90 километров надо мной.
Разворачиваю башни главного калибра, первую и вторую, азимут 095, угол 78 градусов. Стреляю, и ведущий истребитель испаряется, как мошка в пламени газовой горелки. То же происходит со вторым истребителем через 0,15 секунды.
Продолжаю следить за снижением командной капсулы, готовый защитить ее от дальнейших атак врага.
К сожалению, этим я мало им. помогу. Они свободно и неуправляемо падают и либо сгорят в плотных слоях атмосферы, либо расшибутся о поверхность. Уже очень скоро.
И тут навалилась гравитация, как бы мстя за свое долгое отсутствие. Судно трясла вибрация, на Страйкера - и на всех остальных - обрушился внезапный и очень значительный вес. Они замедлялись… как? О воздух, несколько «же»?
Откуда-то как будто рухнули три-четыре человека, и к ним прибавлялись сверху все новые. Филби подвывал, Волл материлась, а на Страйкера снизошел почти полный внутренний покой. Он не хотел умирать, еще не хотел… но его мучили призраки с Аристотеля, и он был рад, что больше никогда их не встретит.
Сейчас навалившаяся на него тяжесть не позволяла даже пошевелиться.
Странно. Он не ожидал, что замедляющие силы окажутся такими внезапными и сильными…
– Народ!
– раздался по сети внутреннего оповещения искаженный, но узнаваемый голос Карлы Рамирес.
– У нас есть немножко силы для маневра, чтобы выкарабкаться, пожалуй, справимся. Держитесь и - если кто знает хорошие молитвы - молитесь!
Молитвы… Эвдемонисты мало думают о божествах, хотя некоторые из них признают какого-то общекосмического бога богатства, благословения, удачи. Именно в этом народ на мостике сейчас нуждался. В везении, в удаче, и побольше.
Старая военная пословица гласит, что в окопе под обстрелом атеистов не бывает.
Тяжесть начала спадать. Они замедлялись, и яркий занавес нисколько не померк. Жара удушала, но рост температуры прекратился. Одежда была - хоть выкручивай, но не снимать же ее было сейчас, когда они все еще замедлялись на нескольких «же». После напряжения прошедших нескольких мгновений даже сесть и выпрямиться было бы не по силам.
Дымка пропала. Они летели в темно-синем небе. Светила на этой высоте еще виднелись за сияющим серпом Диса. Церн внизу лежал почти в полной темноте, моря чернели, как дыры, прорезанные в грубой поверхности. Виднелись полыхавшие города.
Однако вид внизу все же не был таким впечатляющим, как мысль о том, что они все-таки еще живы!…
Падающая командная капсула, похоже, выправилась. Ее вектор замедления гораздо больше, чем это можно объяснить трением о верхние слои атмосферы. Либо им удалось выполнить ремонт, либо пилот решился на такой рискованный маневр, чтобы обмануть врага, внушить ему мысль, что судно просто мертвый падающий кусок металла. Последнее, правда, не вполне удалось, как видно из сорванной мною попытки атаки вражеских истребителей.
Похоже, что главный двигатель капсулы не в порядке, пилот собирается совершить посадку с помощью одних лишь маневровых средств. Это опасно, особенно если ремонт выполнялся на скорую руку. Однако то, что на борту живые люди, обнадеживает. Я сканирую небо на случай появления вражеских истребителей, включаю радары на полную апертуру и мощность. Это демаскирует, но риск того стоит.
Мой командир, может быть, еще жив.
Страйкер смог наконец сесть. Вес его вернулся к нормальному, потом даже немного упал, до трех четвертей привычного в мире со стандартным притяжением.
Карла вернулась в зал, уставшая и помятая, но сияющая.
– Мы справились, полковник. Я нашла сгоревшую от перегрузки схему.
– Ты сама нашла?
Она с показной скромностью пожала плечами, но глаза сияли.
– Я же говорила, что занималась с К-74. У них одинаковые схемы управления, на старой материальной базе. Такие же схемы - десять-двадцать-од ин-четырнадцать - для балансировки тяги. И они так же всегда выгорают, когда вылетают АГ-проекторы. Так что я знала, где искать.