Атаман. Гексалогия
Шрифт:
Я взобрался на стену. Похоже, у разбойников обеденный перерыв. Костерок развели, котел подвесили – не иначе, как баранчика, у крестьян отобранного, варить будут. А ведь неплохо: все у костерка сидят, ложки облизывают в предвкушении обеда…
Я скатился по лестнице вниз, поджег фитиль и крикнул монаху:
– Открой воротину!
– Ты что, тати ворвутся.
– Ты открой, я бочонок выкачу, и ты снова закроешь!
– Без одобрения настоятеля не могу. Спроси у него.
Я указал на бочку:
–
– Зелье бесовское для наряда.
– Правильно. А огонек видишь?
– Вижу.
– Ежели ворота не откроешь, порох взорвется, стены порушит, и от ворот только щепки останутся. Времени нет, открывай быстрее.
Побледневший монах отодвинул оба тяжеленных запора и приоткрыл ворота. Я выкатил бочонок, убедился, что фитиль сидит плотно и с силой катнул его к лесу. Бочонок нехотя покатился под уклон, набирая скорость. Я юркнул за тяжелую створку ворот, и монах спешно задвинул засовы.
– Пошли наверх, на стену, сейчас увидишь чудо – как люди летают!
Я взбежал по стене, монах не отставал. Все-таки любопытство – великая движущая сила.
Мы стояли и наблюдали за бочонком. Я молил Бога, чтобы какая-нибудь кочка или камень не задержали или не отклонили в сторону бег бочонка.
Разбойники не сразу заметили катящийся бочонок, а когда увидели, стали показывать пальцем, крича: «Вино к обеду подали!» Никто из них пока ничего не понял. Когда до шайки оставалось метров двадцать, человек в зеленом кафтане бросился бежать в сторону – все-таки он был воин и все успел понять.
Не докатившись несколько шагов, бочка взорвалась. Грохот был просто оглушительный, взметнулось пламя, все заволокло дымом и пылью. От взрывной волны у нас, стоящих на стенах, посрывало шапки. Все стояли в изумлении.
Когда дым рассеялся, а пыль улеглась, раздались радостные крики монахов. Шайка просто перестала существовать. На разном удалении от взрыва виднелись куски тел, но никто не шевелился. Лишь поодаль мелькнул среди кустов зеленый кафтан.
– Все, братья, кончилась ваша ратная служба.
Монахи опасливо спускались вниз, но караульного у надвратной башни оставили. Жизнь научила быть осторожными.
Мы с Петром направились к сарайчику, но на пути были остановлены здоровенным молодым монахом:
– Настоятель просит к нему зайти.
Ну что же, зайти надо. Кабы не стены монастырские да помощь монахов, тяжко нам пришлось бы, а может, и жизни лишились бы. У татей луки были, стрельнули бы из кустов – и все дела. Мало ли на Руси путников на дороге убивают, никто бы даже и не погоревал. У Петра родня в Пскове, а у меня в этом мире вообще никого.
Войдя в зал, поклонились игумену. Он в ответ перекрестил нас крестным знамением, поблагодарил за помощь в защите монастыря, затем попросил Петра удалиться, сказав, что хочет поговорить со мной наедине.
– Господь осчастливил меня, послав человека из другого мира.
У меня от удивления чуть не отвалилась челюсть. В мозгу промелькнуло: «Как он узнал? Что мне делать? Бежать?». Затем я взял себя в руки: надо послушать, что он скажет, может быть, я что-то недопонял?
Игумен продолжил:
– Как тебя звать?
– Юрий Котлов.
– Откуда ты?
Я решил придерживаться легенды, придуманной самим для окружающих.
– Из Рязани.
Игумен досадливо поморщился, махнул рукой.
– Расскажи о своем мире.
Мысли заметались снова: «О каком мире он говорит, что ему можно рассказать? Не сочтет ли он меня колдуном или еретиком, не сожжет ли на костре? Времена жестокие, и наказания тоже очень жестокие». Я решил поиграть в кошки-мышки, выдать себя за недоумка.
– О каком мире ты говоришь, отец Никодим? Я что-то не пойму.
– Не бойся открыться, человек. Я долго живу, много повидал и пережил. Не старайся показаться глупее, чем ты есть. Ты молод, а глаза у тебя человека мудрого, обремененного многими знаниями. У тебя глаза человека не нашего мира. Откуда ты? В Священном Писании говорится о необыкновенных случаях, думаю, что твое появление – один из таких случаев. Мне любопытно. Доверься мне, я не совершу подлости и не причиню тебе зла.
– Хорошо, отец Никодим. Что ты хочешь услышать?
– Откуда ты, из какого мира пришел?
– Я русский, из Москвы, только из далекого будущего, по времени – через пятьсот лет.
Игумен закрыл глаза, переваривая услышанное. Какой-то инок попытался войти в дверь, но настоятель властным жестом приказал оставить нас одних. Когда он повернул ко мне голову, глаза его сияли молодым блеском, удивлением, жаждой знания.
– Расскажи мне о Руси.
– Это долгий рассказ, настоятель.
– Если твой друг торопится выполнить поручение князя, я могу дать двух иноков – бывших дружинников ему в охрану. А тебя прошу рассказать, пролить свет на будущее. Пойми, такое случается очень и очень редко, тебя послал ко мне Господь или уж не знаю кто, не откажи.
Я вздохнул:
– Тогда слушай. – И очень коротко, сжато пересказал все, что помнил по истории, и что видел и узнал сам во время первого перехода – про Ивана Грозного, опричнину, расширение границ Руси, Петра Великого, Екатерину, Наполеона, большевиков. Говорил я до вечера, даже язык заплетаться стал. Но старец внимал с неотрывным интересом, засыпая кучей вопросов.