Атаман. Гексалогия
Шрифт:
Подпустив поближе, я выбрал цель, прицелился и выстрелил из мушкета. Раздался грохот, приклад больно стукнул в плечо, всё вокруг заволокло сизым дымом. Когда дым ветром снесло в сторону, я увидел, что моя картечь не пропала даром – двое нападавших лежали на берегу, а один, держась за окровавленную руку, сделал несколько неверных шагов и упал.
Но нападавших это не остановило. Зажав во рту сабли, они с разбегу бросались в воду и плыли к судам. Тут и плыть-то – три взмаха руками. Разбойники хватались руками за низкие борта, подтягивались, переваливались через борт и тут же пускали сабли в ход.
Если
На всех кораблях кипели схватки, раздавался звон мечей и сабель, крики ярости и боли, с корабля кто-то падал, поднимая фонтаны брызг.
Я не оставался в стороне, метался с саблей от одного борта к другому – как только на борт ложилась чёрная рука, тут же рубил саблей. Моей задачей было не убить противника, а не пустить на корабль. В конце концов, если врагу отрубить кисть или руку, он будет думать, как бы целым добраться до близкого берега, а не штурмовать корабль.
Все дрались отважно, палуба уже была скользкой от крови, но противник давил числом. Защитников на кораблях становилось всё меньше, и наконец настал момент, когда я понял, что на корабле нас осталось двое – я и Аксён, и надо уносить ноги. Зажав зубами нож, я прыгнул в воду и поплыл по средине реки, пытаясь отплыть подальше. Выбираться на берег было нельзя, там полно чужих, с одним ножом не оборониться. Завидев небольшую заводь, поросшую камышом, поплыл туда. Ноги нащупали илистое дно. Тяжело отдуваясь, забрался в средину заводи и затихарился.
Камыши затрещали, и показался Аксён. С мокрой бороды ручьём текла вода, был он только в нательной белой рубахе.
– Ну, ты силён! Я за тобой угнаться не мог.
Я приложил палец к губам.
– Тс! Тихо!
Мы оба замерли. От недалёкого места боя ещё были слышны крики и звон оружия. Аксён сплюнул:
– Наших добивают!
Я сунул нож в ножны. Аксён вообще не имел никакого оружия. Здорово – один нож на двоих. Нас сейчас могут запросто повязать или убить – это уж как повезёт.
Через какое-то время шум боя стих. Наступила тишина. Видно, разбойники занялись осмотром и дележом добычи. Мы с Аксёном, неподвижно стоя по пояс в воде, уже изрядно продрогли. Надо бы выбираться отсюда. И только мы решили выходить на берег, как услышали голоса и стук копыт. По берегу ехали возбуждённые боем и победой разбойники. Мы с Аксёном присели в камышах, над водой – только головы. Кто его знает, вдруг с лошади мы будем видны, если останемся стоять?
Небольшая группа всадников проехала. Мы прислушались – тихо. Надо выходить на берег, от холода уже стучали зубы. Первым осторожно двинулся я, огляделся – никого. Махнул рукой, и следом за мной на берег выбрался Аксён. Мы прошмыгнули в кустарник, осторожно пробрались вглубь густого леса. Остановившись, вылили воду из сапог и, раздевшись, выжали одежду. Надевать её снова было неприятно,
Я решил пробраться к кораблям, посмотреть, что там происходит. Аксён отговаривал меня, как мог. Я махнул рукой:
– Сиди здесь, один пойду. Ежели до вечера не вернусь – делай, что хочешь, хоть в Новгород пешком возвращайся.
Медленно, стараясь не наступить на сухую валежину, пошёл к месту боя. Раздвинул куст, улёгся на землю, осмотрелся. Я думал, что погибли все, ну или почти все, но оказалось, что я ошибался. На противоположном берегу сидели связанные новгородцы, и было их немало – десятка три-четыре – сосчитать лёжа было затруднительно. Разбойники, кто бы они ни были, подтащили за канаты суда к берегу и теперь, выстроившись цепочкой, выгружали весь товар из трюмов и сбрасывали в большую кучу на берегу. Хоть какая-то ясность.
Я пробрался левее, всмотрелся. Так вот оно что! От берега до берега, замотанная за здоровенные деревья, свисала железная цепь. Она стала преградой для наших небольших корабликов. Ловко придумали, стервецы! Я подполз к дереву, где был закреплён один из концов цепи, размотал цепь – еле удержал в руках, чтобы она не грохнулась оземь с громким лязгом, – медленно отпустил. Цепь под собственным весом ушла в воду, а я отполз в глубь леса и стал искать Аксёна. Должен быть где-то здесь. Чу! Слышен разговор. Стараясь не хрустнуть сучками или веточкой, подобрался поближе. Рядом с Аксёном стояли двое незнакомцев, у обоих в руках обнажённые сабли. Похоже, это разбойники, и, судя по разговору, пытаются узнать – не спасся ли ещё кто. Надо выручать товарища.
Я подобрался ещё ближе и, улучив момент, прыгнул к стоящему ко мне спиной разбойнику, глубоко и мощно резанув его по шее ножом. В спину бить побоялся – вдруг кольчуга надета? Аксён мгновенно сориентировался и кулаком заехал второму под дых. Не ожидавший такого поворота событий, разбойник согнулся в приступе боли. Разогнуться ему уже не дал я, всадив нож по рукоятку в спину. Мы оба с Аксёном одновременно схватили сабли убитых врагов. Ну хоть какое-то оружие. Обшарили убитых. В калите – медная мелочь. Аксён снял пояс с ножом с убитого, нацепил на себя. Я отстегнул ножны от сабли, прицепил к своему поясу, вложил саблю.
– Слушай, Аксён, там наших, корабельных в полон взяли, на берегу сидят, связанные. Что делать будем?
– А у тебя что, рать в две сотни мечей под рукой есть? Или ты хочешь, чтобы мы вдвоём напали на разбойников? Татей ещё полно осталось, да и луки у них есть, сам видел. Мы и до наших добежать не успеем, посекут стрелами.
– Тогда что делать?
– Домой возвращаться, а по пути в Парфино зайти, известить, что с новгородцами приключилось, может, рать небольшую собрать успеют, да перехватить, хотя вряд ли.
– Это почему?
– Разбойники-то конные.
– А пленники пешие, да обоз под добычу надобен, а он медленно идёт.
Аксён поскрёб голову: – А и правда! Тогда надо идти.
– Аксён, ты иди один, поспешай, а я тут останусь, буду в отдалении от пленников идти, на дороге, на перекрёстках знаки оставлять – скажем, веточки подламывать. Тогда пленников быстрее сыскать можно будет.
– Это ты ловко придумал. Тогда удачи тебе!
– И тебе того же!