Атаман. Охота на отражение
Шрифт:
– А чего вы так беспокоитесь? Наверное, вам тут напели: придет такая персона, что от ее важности штукатурка на стенах сворачивается. Так ведь?
Кажется, он отличался еще и некоторой проницательностью. Ника улыбнулась:
– Примерно так. Конечно, про подхалимство речи не шло, однако попросили отнестись к вам соответствующим образом.
– Ясно. Вот и относитесь. Как к другим – так и ко мне. Это, как мне кажется, наиболее соответствующий образ.
Ника кивнула. В другое время этот человек вызвал бы у нее симпатию. Но только не сегодня. Каждый прямой взгляд, брошенный на него,
Артузов перешел к делу:
– Итак, как вам уже сказали, я представляю здесь группу обслуживания дачи «Бочаров ручей». Собственно, я ее возглавляю. И сейчас у нас там предстоят некоторые события, требующие основательного вмешательства в состояние дачи. Коротко говоря, мы намерены делать ремонт. Не капитальный, а косметический, но требуется приложить много усилий, чтобы все было на самом высшем уровне.
– Чем мы можем вам помочь?
– Ваша фирма имеет очень хорошие рекомендации. С вами сотрудничали и остались довольны многие понимающие люди в этом городе. Мы навели справки, и вам отдано наше предпочтение.
– Очень приятно. А что именно вам требуется?
Гарри Артузов полез в папку, вытащил оттуда тонкий файл с распечатанными листами белой бумаги и конверт. Судя по всему, в нем лежали какие-то фотоснимки.
– Собственно, вот здесь – планы помещений, в которых намечается ремонт, и несколько фотоснимков, чтоб вы могли иметь представление, о чем идет речь. Пока можете ознакомиться, высказать соображения.
– Ну, судить о помещении по фотографиям…
– Ничего, вы посмотрите, прикиньте, что и как. А потом организуем вам и выезд на местность.
Ника взяла пакет. Поймала себя на том, что отчаянно пытается не дотронуться при этом до самого Артузова. При этом она испытывала не отвращение, а страх, причем достаточно сильный.
Ника отбросила от себя дурацкие мысли и стала изучать содержимое папки.
Да уж, работенка предстояла немалая. Черт его знает, кто хозяйничал на президентской даче раньше, но руки бы ему следовало обломать по самые корни. Ощущение такое, что о дизайне человек хорошо если слышал. Он превратил убранство дачи в нечто тяжелое, давящее роскошью, превратил просторные помещения, где, по идее, должно быть вольготно, в копилки для неуклюжих мебельных гарнитуров.
Ника, качая головой, рассматривала фотографии.
Артузов спросил:
– Вам все это тоже не нравится?
– Абсолютно. Что это вообще такое? Кого вы нанимали на работу?
– Я на тот момент не нанимал никого. Я вообще работаю в «Бочаровом ручье» третий месяц. И только сейчас удалось убедить руководство в необходимости приведения этого места в цивилизованный вид. А то мне все это, – он кивнул на снимки, – напоминает оформление дворца негритянского царька где-нибудь в Экваториальной Африке. Тоже все напоказ, чтоб соседи могли завидовать. Но так же нельзя!
– Нельзя. Ну, так что бы вы хотели? Есть пожелания по поводу оформления?
– Кое-что есть, но только в самых общих чертах. Я еще буду разговаривать и с руководством, и с самим Президентом. Но, прежде чем заводить
Он сделал паузу, выбрал из фотографий несколько, изображавших интерьер чего-то вроде конференц-зала.
– Это комната для официальных встреч. На даче Президент не только отдыхает, но и работает. Тут стоит мебель застойных времен. Причем, если честно, не самая лучшая. Стулья из красного дерева, сиденья натуральной кожи – а сделано все такими корявыми ручонками, что прямо тошно. Стол – это вообще недоразумение. Вот вам и надо будет поработать, чтобы этот зал приобрел нормальный современный вид. Но без особой футуристичности! Пусть все будет примерно в прежнем ключе, но как-то одушевленнее, чтоб настраивало на рабочий лад, чтобы не давило своей стариной. Гадость какая!
– Да, там есть что поменять. Причем стилистика зала не пострадает вовсе.
– Ну а насчет остального, думаю, вы тоже все прекрасно понимаете. Жилое помещение должно быть уютным, чтоб там хотелось жить, а не чувствовать себя набобом. Президент попросил не трогать только его личный кабинет. Но это понятно – помещение полностью обставлено по его указаниям и пожеланиям.
– А каковы сроки?
– Достаточно сжатые. Если вы беретесь, то буквально в течение трех дней будет получено разрешение на ваш допуск внутрь дачи.
Ника подумала, что этот VIP-клиент из числа не самых трудных. Это одновременно хорошо и плохо. Хорошо – потому что сейчас он сговорчив и не устраивает истерик. Плохо – потому что именно вот такие, покладистые и открытые, зачастую потом оказываются законченными сволочами. И сдавать им работу – пытка.
– Мы возьмемся, – улыбнулась Ника своей самой лучезарной улыбкой.
Вот еще что было интересно. Артузов никак не реагировал на то, что ему улыбается очень красивая женщина. Обычно мужчины-клиенты к такому отнюдь не равнодушны. А этот, при всей своей вежливости, обходительности и предупредительности, как будто за свинцовой плитой.
Одно из двух – либо он замороченный профессионал, не видящий дальше своего поручения, либо «голубой». Сейчас в помощниках у высшей касты этого добра до чертиков. Ну и хорошо, если честно. Тут и так от присутствия этого типа мурашки по коже не просто бегают, а натурально галопируют. Ника не удивится, если найдет потом на себе множество синяков.
Артузов собрал фото и планы в одну стопку, пододвинул к Нике:
– Это вашим специалистам в качестве рабочего материала. Как договорились, в течение трех дней я с вами свяжусь на предмет получения вами и вашими сотрудниками пропуска на территорию дачи. Что-то надо подписывать?
– Да, стандартный договор, – Ника достала из папки несколько бланков с уже готовой формой.
Артузов пристально ознакомился с документами, кивнул, достал из нагрудного кармана дорогущий и толстый, словно оглобля, «паркер». Поставил в графе «подпись клиента» заковыристый автограф.
Ника отметила, что нечто в движениях руки этого типа кажется ей необычным. Что – она сказать не могла.
А потом Артузов ушел, и Ника почувствовала, насколько ей стало легче. От нахлынувшей слабости она положила голову на руки. Она была близка к обмороку.