Атаман. Воевода. Новая Орда. Крестовый поход

Прозоров Александр

– Да кому ответ-то?

– Паренек тот, ну, там, раб, я еще говорил – знакомый… Язм когда по нужде ходил…

– Ну, не тяни уже, мать ити! – выругался Егор. – Что за манера, нет, чтоб сразу все сказать, так он тянет, тянет…

– Раб тот слова наши услышал, про Акима-кузнеца. Меня за руку ухватил, зашептал – мол, он и есть Митрий, белеозерского кузнеца сын, в полон угнанный. Митрий Акимов! С нами попросился, мол – вечерком убежит, да к ушкую. Я сказал – где. Ну, жалко парня стало, земляк ведь.

– Акимов Митрий, говоришь, кузнеца

сын? – молодой человек улыбнулся. – Так это же наш клиент, похоже.

– Чего-чего?

– Правильно ты все сделал, Феденька. Только в следующий раз лучше сперва посоветуйся.

– Так я ж и говорил – некогда было. Вы уж уходили, а я… Митрий сказывал – матушка его в пути еще сгинула – отставала, так сотник зарубил саблей. Его самого на кувшин вина у харчевника обменяли, а сестер, попользовав, продали персидским купцам.

– Да-а-а, – покачал головой Вожников. – Судьба играет человеком, а человек играет на трубе. Жаль кузнеца – бедолага. Ну, хоть сына дождется… если повезет.

Хоть Егор и ждал условного знака, а все ж вздрогнул, услыхав звонкое кряканье уток: часовые сообщали, что Алим Карзай ведет себя честно, без всякого подвоха – ведет указанных в списке пленников.

Махнув рукой своим, чтоб раньше времени не высовывались, молодой вожак в сопровождении Линя, Ивана и Федьки направился навстречу посреднику, еще издали увидав быстро подходивших к амбарам людей, совершенно безоружных. Даже у выжиги Алима ничего типа сабельки или кинжала не просматривалось… может, под халатом прятал?

Посредник явился один – смелый человек, а, впрочем, чего ему здесь, у себя дома, опасаться? – все остальные, как сразу выяснилось, и были искомыми пленниками, коих Алим Карзай тут же принялся честно передавать по списку:

– Парфен Игнатов, златокузнец, за этого, как я и предупреждал, цена особая…

– Запла-атим!

– Заглодов Кувал, гость владимирский…

Пленники – числом с дюжину – почему-то показались ему какими-то странными, молодой человек еще и сам не осознавал – почему. Ну, мужики и мужики, явно славянского облика, хмурые, неразговорчивые – так это понятно, стресс. Имелись и женщины… хоть их вроде и не было в списках… хотя нет, все же упоминались.

– А это вот, – смачно зевнув, Алим Карзай кивнул на дебелую и, видать, сильную бабищу в восточных шальварах и халате, с неприветливым, вытянутым книзу лицом. – А это дщери Акима-кузнеца…

Дщери оказались еще те! Мускулистые, как акробатки. Темные косы по спинам, а глазами – зырк! зырк!

Постойте-ка… Ахнув про себя, Вожников повернул голову, встретившись с недоуменным взглядом Федьки.

Что-то шло не так, явно…

– Ну и вот – Митрий Акимов.

Последним Алим представил дюжего парнягу лет двадцати с лишком, невысокого, но широкого в кости, с длинными, граблями, ручищами и звероватым взглядом. Белобрысый, он все время шмыгал носом и как-то по-собачьи щерился.

– Так-та-ак, – задумчиво протянул Вожников. –

Значит – Митрий… Акима, кузнеца белозерского, сын?

– Он и есть, – хмыкнул детина. – Ой, как рад буду обресть, наконец, родного батюшку!

А, вот в чем странность! Егор только сейчас понял – слишком уж сытыми казались невольники, слишком уж независимо, свободно держались… да и не разговаривали, и не плакал от счастья никто, даже девки… да уж, эти кобылы заплачут, как же!

И что же делать? И, главное, где они могут прятать оружие? Наверняка у каждого под одежкой нож, а больше – против четверых-то – и не надо.

– Ну, что? – посредник нетерпеливо переступил с ноги на ногу. – Будем расплачиваться или будем стоять?

– Сейчас, сейчас, расплатимся…

А ведь неплохо придумано, хитро, с выдумкой, уж точно вот он вам – «гарнитур генеральши Поповой»: хотели невольников – получите! Деньги на бочку, а потом… Правда, а не слишком ли нагородили огород? Можно было просто устроить обычную, без затей, засаду, и…

Значит, нельзя было… почему?

– Сейчас будет тебя серебришко, сейчас…

Егор забрал у Алима список, посмотрел на реку, на густой ракитник, на краснотал. Улыбнулся:

– Эх, а у нас в эту пору соловьи поют, заслушаешься! Верно, Федька?

– Да, – понятливо кивнул подросток. – Поют. Тирли-фью-фьюу-у-у…

Он засвистал по-соловьиному, и в этот момент коварный выжига Алим Карзай понял, что его игра вскрыта. Одним движением ордынец выхватил из широкого рукава нож…

Апперкот в челюсть!

Жестко, быстро и действенно! Алим даже и не понял толком, что же такое с ним вдруг произошло, а уже поплыл, мешком оседая наземь. Нокаут!

Егор хлопнул в ладоши, походя ударив – хук слева – бросившегося на него белобрысого «Митрия», нырнул в камыши следом за Федькой, Иваном, Линем…

И тут же со всех сторон полетели во врагов стрелы! И простые – из лука, и короткие, арбалетные.

С полдюжины человек положили тут же, с остальными пришлось повозиться – звякнули, заиграли в воздухе сабли.

Фьють!

Пущенный одной из «дщерей» нож ударил одного из ватажников в горло! Брызнула кровь, и бестия, подхватив выпавшую из безвольных рук саблю, бросилась на Егора, словно разъяренная львица!

Ввухх!!!

Едва голову не снесла, какой уж тут бокс! Вот то-то сон был бы в руку… пусть не сон – предчувствие, наваждение.

Что Вожникова спасло, так это отменная реакция, все ж хоть и бывший, но боксер, КМС тем более. Отпрыгнул в сторону, уходя с линии удара, и сам успел выхватить саблю, подставил…

Дзын-нь!!!

И едва не потерял – чертова девка хитрым финтом едва не выдернула клинок из руки Егора! Не удалось, нет… Бестия вновь ринулась в атаку, обрушив на соперника целый град ударов не по-женски тяжелой рукой.

Хорошо, Вожников таки обучался оружному бою – тот же кривоносый Никита Купи Веник и учил, жаль, нет его сейчас здесь, жаль, нет многих.