Атаман

Посняков Андрей

Да-а, в сабельном бою ему с этой бестией не равняться. Не поможет, увы, и бокс, девка просто отрубит руку, отрубит играючи, с легкой и в чем-то даже доброй улыбкой.

Ввухх!!!

Молодой человек присел, чувствуя, как упали срубленные с макушки волосы – шапку-то давно уже потерял в камышах.

Что же делать… а то, что лучше умеешь. Все тот же бокс!!! Выпустить саблю… вот так, словно врагиня ее и выбила.

А теперь – замахнись, посмейся… ага… и апперкотом тебя…

Вожников не успел ударить. Откуда-то просто прилетела стрела –

маленькая, выпущенная из самострела – она пробила «тигрице» лоб, да так во лбу и застряла. Выступила, застилая глаза, кровь. Упала сабля…

Позади, выбежав из-за кустов, закричал, торжествующе потрясая самострелом, Федька.

Егор оглянулся:

– Это ты ее?

– Я и вторую достал… извергиню!

– Ну, спасибо, – искренне поблагодарил Вожников. – А то уж не знаю, что бы и было. Хо! Я смотрю, наши парни времени зря не теряли – со всеми управились.

Управились. И вот теперь лежат все. Правда, и двое ватажников погибли, и еще двое – ранены, правда, легко…

Лежите, лежите, вражины! Чу! Вот один шевельнулся, привстал, потянул руку к валявшейся рядом сабле – и получил стрелу в шею! Другой тоже застонал, сел, помотал головой… «Митрий»!

Подскочивший Иван приставил к шее ордынца клинок.

– Не убивайте, – потерев челюсть (все же хороший вышел хук, действенный – с гордостью отметил Егор), спокойно, безо всякого испуга, попросил тот. – Лучше возьмите с собой в ватажку – уж точно вам пригожусь.

– Гли-ко! – изумился подбежавший Линь. – Что мы ватажники, откель прознал?

Парняга хмыкнул:

– Догадался как-то. Так возьмете? Вам же гребцы нужны? А я много чего по местам тутошним знаю.

Вожников настороженно повел плечом:

– И где сотника Берды-бея искать, ведаешь?

– А чего его искать? – удивился пленник. – У него недалеко, за мысом, угодья.

– Хм… – Егор задумался, искоса взглянув на ватагу. – Взять его, что ли?

– А и возьмем, – сказал Линь. – Парень он вроде удалой. Зовут-то тебя как?

– Осипом кличут, – Лже-Митрий усмехнулся и снова погладил челюсть. – Осип Собачий Хвост, это сыздетства еще, я ж рязанский, а сюда лет десять назад попал, в отрочестве.

– А эти, дружки твои, кто?

– Алима Карзая шайка. – Собачий Хвост презрительно отмахнулся от бывших своих соратников. – Честно сказать, там только Алия с Настеной – девки – что-то из себя стоили… их тоже неплохо бы в ватажку позвать – да уже убиты.

– Ладно, возьмем тебя, – махнул рукой молодой вожак. – Коли к сотнику дорогу покажешь. Только смотри-и-и…

– Да покажу, что он мне, брат, что ли? Да и эти… тьфу! Девок только жаль – добрые были воительницы.

Егор покачал головою и наконец-то спросил:

– А чего вы нас сразу в сабли не взяли? Чего решили хитрить? Невольников тех за не тех выдали.

– То все жадность Алимова, – презрительно сплюнул Осип Собачий Хвост. – Хотел, чтоб денга к денге, чтоб сначала серебришко на выкуп заполучить, а

уж потом и с вами расправиться. Не сразу, мы б с вами вместе купецкого корабля дождались, а уж опосля… опосля бы было… девиц вы в деле видали.

– Да уж. – Молодой человек передернул плечами. – Гарнитур генеральши Поповой запросто в троянского коня превратился б! Вон оно как в жизни бывает-то. Да-а-а!

Тотчас отчалив, ватажники поставили парус, но не положили и весла – шли ходко, и уже к вечеру достигли приметного мыса – условленного места встречи. Ушкуйники атамана Чугреева поджидали их прямо напротив утеса, длинная черная тень которого пересекала почти всю реку.

– Эвон они! – первым заметил своих Федька. – Вон, за камышами таятся – шеломы блестят.

– Так, может, не они? – Подозрительно щурясь, Вожников положил руку на эфес сабли.

– Они, они, – привстав, уверенно заявил отрок. – Что я, Никитушку Купи Веник не узнаю?

Егор хохотнул:

– Ну, уж эту-то оглоедину – точно.

Ушкуйник и сам атаман, заметив знакомое судно, уже радостно махали руками, что-то кричали, смеялись.

– Парус… прочь! – скомандовал кормчий Кольша. – Левые – р-раз… два! Правые – табань.

Ловко повернув к берегу, «Антилопа», прошуршав камышами, ткнулась бортом к борту родного ушкуя.

Ватажники обнялись, разговорились да, сойдя на берег, разложили костры. Жарили, пекли на угольях рыбу, а вот затянули и песни, после чего многие, выкупавшись, полегли и спать. А вот руководству – Чугрееву с Егором, да еще и Окунев Линь с ними был, да Никита Купи Веник – как же уж без него-то? – не спалось: все беседовали с пленником, с Осипом по прозвищу Собачий Хвост. Тот вроде вел себя как надо – говорил вполне толково, на задаваемые вопросы отвечал со всеми подробностями.

– Он, Берды-бей-сотник-то, по левобережью кочует, отсюда вверх по реке на полдня пути. Травы там сочные, а скота у сотника много – и коровы, и лошади, и овцы. Он ведь кыпчак, сотник-то, летом почти все время кочует… ну, ежели не в набеге.

– А что воины? Много людей у него?

– Да хватает. – Осип ненадолго задумался. – Как-то слыхал, будто около сотни сабель, и это не считая еще пастухов, которые тоже, при нужде, сойдут и за воинов, не хуже.

– Понятно. – Антип сплюнул и почмокал губами. – Не силой, но хитростью все ладить придется.

Еще раз уточнив все подходы к кочевью Берды-бея («Там, на границе его землицы, каменная баба стоять будет, мимо не пройдете – далеконько видать!»), советники с атаманом отослали пленника спать под надежной охраной и приступили к разработке подробного плана действий. Несколько раз заспорив, к утру продумали все до мельчайших деталей – и как условный сигнал подавать, и как да где кому действовать.

– Смотрите, парни, – напутствовал Чугреев, поднявшись к утесу, малую ватажку Егора, – не спешите никуда, ждите знака. Вы у нас нынче – хитрость, а мы – сила.