Атаманщина
Шрифт:
Звание «отаман» употреблялось в Запорожском казачьем войске вплоть до 1775 года. Кошевой атаман был главой всего войска Запорожского, куренной атаман — командиром казацкого куреня[2] (батальона). В войске Украинской Народной Республики (УНР, 1918–1920 гг.) звание Головный (главный) атаман — высшее военное звание — носил только Симон Петлюра[3], но атаманами называли и начальников дивизий, групп, корпусов армий УНР. В армии Западной Украины — в Украинской галицкой армии[4] (УГА) в 1919 году существовало звание атамана-майора.
Понятие «атаман» было связано с территорией Восточноевропейского пограничья — полосой борьбы между европейской и азиатской цивилизациями, с эпохой «бури и натиска» молодой славянской нации на неевропейские народы Евразийских
Весной 1917-го пала тысячелетняя российская монархия, огромная империя от Балтики до Тихого океана, создававшаяся столетиями и усилиями поколений. С этого момента на территории империи начала формироваться новая власть и новая политическая элита. Эта революционная элита революционного образца, еще за неделю до революции и не мечтавшая о полновластии, не имела опыта управления, но помнила о традициях предков. Она пыталась найти легимитацию в старых мифах и легендах. Вчерашние земские учителя, общественники, либеральные публицисты, лидеры местных организаций кадетов и эсеров, бывшие прапорщики, поручики и хорунжие неожиданно стали «государственными мужами». На их плечи лег груз создания демократической республики в ситуации распада государственного правового поля, когда закон подменялся революционной целесообразностью. Новая элита стремилась обрести доверие народа, боролась за народную любовь, подыгрывала чаяниям трудящихся... но уже летом 1917-го она не знала, что с этим «непослушным» народом делать. Армия разваливалась, солдаты разбегались по городам и весям России, и тогда, в период всеобщего развала и хаоса, возникло патриархальное управление — атаманщина.
Крестьяне самовластно захватывали земли и усадьбы, не обращая никакого внимания на устаревший закон. Они считали, что закон ушел вместе с его носителями — дворянско-интеллигентской «кастой». Провинция постепенно отдалялась от центра, а национальные районы уже заявляли о полной «революционной» независимости. Революция продолжалась при всеобщем распаде государственных структур, но Временное правительство долго не желало этого замечать.
На фоне «разгула демократии» в селах бывшей империи начали происходить процессы, которые позже назовут «войной села против города». Но пока это была еще не война, а проба сил. Крестьянство в целом поддержало революцию.
В атмосфере всеобщих революционных экспериментов село пыталось сформировать новую форму отношений — докапиталистическую и дофеодальную. В основе крестьянских мечтаний была власть, построенная «снизу вверх», где сельский сход или выборный атаман решал бы все местные вопросы, где город не вмешивался бы в тихую и сытую сельскую жизнь и ограничил до минимума налоги и политическое давление. Казацкий атаман стал воплощением власти касты воинов кшатриев над старой властью брахманов — чиновников и мудрецов.
Осень 1917 года породила бесчисленные банды солдат-дезертиров, проникавших во все поры и земли бывшей империи. Селянские сходы создавали отряды самообороны сел и волостей от дезертиров-«отморозков». Во главе этих отрядов становятся выборные атаманы, которые очень скоро почувствовали свою силу и вкус власти. В сентябре–октябре 1917-го местные советы оторвались от центра и стали формировать свои органы власти в уездах и волостях. Независимый совет — Центральная Рада — перехватил власть в Украине.
Можно сказать, что в сентябре–декабре 1917-го, на фоне полной потери авторитета центра на местах, формируется идея атаманщины, в основе которой — казацкий образец давних времен. Но эта идея выступает не как полное безвластие, а скорее, как идея систематизации хаоса вокруг сильной личности.
Так, уже в сентябре 1917 года в далеком степном Гуляйполе местный совет во главе с Нестором Махно возглавил борьбу с всероссийским правительством, аннулируя его законы
В гражданскую сформировался своеобразный тип атамана, который определялся революцией и войной, что кардинальным образом повлияло на формирование психологии этих людей. Большинство из них были ветеранами Первой мировой войны, получившими «респект» за боевые подвиги в этой войне в виде Георгиевских крестов, погон прапорщиков... А с ними — огромный боевой опыт и опыт экстремально-коммуникационный.
Великая война, начавшаяся в Европе в 1914 году, для многих атаманов закончилась только в 1921–1922-м. Эта война, обесценившая человеческую жизнь, создала культ силы и повсеместную практику насилия. Война (и ее продолжение — революция) определила тип политического активиста на 40 лет вперед. Эти кровавые годы были эпохой Буденного и Сталина, Муссолини и Гитлера, поколения людей, очарованных силой, волей, властью, поколения «очерствевших романтиков».
В годы гражданской в Евразийской степи действовали атаманы различных окрасов. «Черные» анархистские и махновские атаманы вели своих приверженцев к будущему безвластному обществу анархии через атаманскую диктатуру и «третью революцию». Атаманы «национальные» — украинские, белорусские, горские — «светлое будущее» видели в создании национальных государств, в которых атаманы станут «хранителями» национальной идеи.
Атаманы «казацкой автономии» пытались добиться исключительных прав для казаков или создания отдельного казачьего государства. «Белые» атаманы, проливая кровь за «военную диктатуру» или «демократию» (Учредительное собрание), строили свою идеологию на «антибольшевизме». «Красные» атаманы были не прочь сражаться за «свободу, равенство, братство» в рядах Красной армии. Но одновременно они стремились к атаманской популярности, отстаивая свою точку зрения на порядки в Красной армии, устанавливая в частях и на местах свои законы и порядки, очень далекие от норм коммунистического тоталитаризма. Свой путь искали и «зеленые» атаманы.
Наиболее часто атаманы представляли «зеленую» идеологию: боролись за всевластие вольных местных советов, против мобилизации, продразверсток, реквизиций, «против города». Город виделся атаманам как центр насилия и источник подозрительной «еврейской власти». Пожалуй, все атаманы, кроме командиров батьки Махно, подчеркивали свою народность заявлениями типа «Долой еврейское комиссародержавие!» Как и «черные» атаманы, «зеленые» боролись против всех властей. «Зеленым» атаманам были близки левоэсеровские, максималистские лозунги, поэтому они могли легко сойтись с «национальными», «черными» и даже «красными» атаманами.
Можно систематизировать ряд характеристик, которым, в той или иной мере, отвечали все атаманы революционной вольницы:
— атаман был сельским жителем южных и юго-западных окраин, выходцем из местных, «своим»;
— он был харизматичной личностью, носителем революционного авторитета;
— атаманы имели славу участников революций и восстаний;
— свой авторитет будущие атаманы заработали на фронтах Первой мировой войны, дослужившись до старшины или младшего офицера;
— атаманы умели читать и писать и по сравнению с другими односельчанами были относительно образованными людьми;