Атаманша Степана Разина. «Русская Жанна д’Арк»
Шрифт:
– Так можно лошадей готовить? – обрадованно воскликнул дед Пантелей.
– Готовь. Я гонца в Городище давно услала, скоро и сотням здесь быть. Да вот вроде бы и они, – кивнула она на окно, через которое приглушенно доносился шум со двора. – Хотя постой! Никак выстрелы?
Алёна, поп Савва и дед Пантелей припали к окнам: на дворе четверо молодцов из охраны отбивались от наседавших на них более чем двух десятков лучших градских людей, многие из которых были пьяны и лезли на казаков без опаски, рьяно размахивая саблями и бердышами. Вглядываясь в лица нападавших, Алёна признавала знакомых купцов,
На подмогу своим товарищам из караульной избы выскочили два казака, из воеводского терема с пищалями наперевес бросились к месту схватки еще двое. Нападавшие попятились, а некоторые, побросав оружие, бросились наутек.
– Вот тебе и на, – утирая пот со лба, озадаченно произнес Максим Веденяпин, не чаявший так скоро оказаться за воротами не солоно хлебавши. – Вот и повязали разбойных!
Он оглядел свое полупьяное воинство, обвешанное оружием, и недоуменно развел руками:
– Это надо же, десятерых воров не смогли побить, что скажет на это боярин Юрии Олексеевич? Не поверит! Еще и потатчиками воровским казакам назовет.
Увидев прижимающего к груди руку бледного, как полотно, Ивана Хребтина, Веденяпин спросил:
– Что с рукой-то?
– Поранена, – дрожащим голосом произнес Хребтин, – а брат там остался, – кивнул он на воеводский двор. – Вор из пищали Петру прямо в грудь выпалил, – и, отвернувшись, Иван захлюпал носом.
– Э-эх, вояки! – тяжело вздохнул Максим Веденяпин. – С вами токмо на воров боем ходить…
Оглядев еще раз свой отряд, Веденяпин понял, что заставить купцов и приказных еще раз пойти на приступ воеводского дома он не сможет, ибо напуганы лучшие градские люди полученным отпором.
Рассудив, что лучше с головой на плечах, обойдясь без почестей, нежели чем без головы, но во славе, Максим Веденяпин повел свой отряд к городским воротам, решив там устроить засаду и не выпустить Алёну из города, как вдруг навстречу им, из-за поворота улицы, выехала группа всадников.
– Воры! – истошно закричал кто-то из приказных, и отряд Максима Ведяняпина, оставив своего предводителя в одиночестве, рассыпался по близлежащим дворам.
Максим и сам перепугался изрядно, увидев конный отряд, но, узнав в одном из всадников Григория Ильина, успокоился.
Подъехав к стоявшему на дороге Максиму Веденяпину, Гришка Ильин, перегнувшись и свесившись с седла, спросил:
– Послал к воеводе Лихореву человека?
Тот закивал головой, опасливо глядя на сопровождавших Гришку верховых.
– Этих не опасайся, мои люди, – успокоил Веденяпина Ильин, – говори толком, что здесь содеялось? Взяли Алёну?
– Нет еще, – развел руками Веденяпин. – Воры зело умелы саблями махать, не подступиться…
– Ладно, – махнул рукой Гришка, – Алёну я сам возьму, а ты, – ткнул он рукоятью кнутовища боярского сына в грудь, да так сильно, что у того дух забило, – собери свое войско и насядь на градские ворота, да так, чтобы и мышь не проскочила. А то, случаем, наедет какой-нибудь воровской отряд, всем нам тогда смерть.
И, оставив озадаченного Веденяпина на дороге, Гришка Ильин с десятком всадников направился к воеводскому двору, намереваясь наконец-то осуществить давно задуманное черное дело.
Узнав в подъехавших всадниках
Как волки, накинулись приехавшие с Гришкой Ильиным мужики, рубили молча, с остервенением опуская сабли на молодецкие головы, знали, что в этом спасение их собственных жизней, токмо этим можно было заслужить прощение Долгорукого.
Алёна не видела всего этого. Приняв въезжавших и всадников за передовой дозор ожидаемых повстанческих сотен, она ушла к себе в светелку приготовиться в дорогу.
Грохот падающих лавок, крики, шум борьбы, приглушенные плотно запертой дверью, привлекли ее внимание.
Алёна кинулась к окну. То, что она увидела, повергло ее в ужас: на дворе бездыханно лежали все десять молодцев ее охраны, а воротный сторож, приколотый пикой к воротам, еще живой, силился вытянуть древко из груди и не мог. По двору, держа нагатове пищали, прохаживались незнакомые мужики. Их было четверо. Уйти двором не представлялось никакой возможности. Алёна поняла, что их предали, и заметалась по светелке, ища выход. Наконец решившись, она взяла в левую руку пистоль, а в правую саблю и распахнула дверь горенки.
– А вот и сама атаманиха! – ухмыляясь в бороду, воскликнул Гришка Ильин и двинулся было к Алёне, но, увидев у нее в руке пистоль, остановился. – Со свиданьицем! Давненько не виделись.
– Ты?
Алёна побледнела, увидев того, кто их предал.
– Я, матушка, я. Давненько ждал этого и дождался. А ты на меня не зыркай, не поможет. Теперь ты у меня вот где, – показал он Алёне кулак. – Что захочу, то и сделаю с тобой!
– Не торопись, Григорий, кабы вскорости раскаяться о содеянном не пришлось.
Все внутри у Алёны дрожало и тряслось от негодования, однако несмотря на это неимоверным усилием воли она смирила волнение и уже спокойно, выдавливая сквозь зубы каждое слово, вымолвила:
– Одумайся, еще не поздно…
Ильин рассмеялся.
– Взять ее! – приказал Гришка стоявшим рядом с ним мужикам. Те бросились выполнять приказание.
Алёна, не целясь, выстрелила. Один из мужиков, схватившись за грудь, опрокинулся навзничь, другой замер на месте.
– Вот ты как! – взревел Гришка Ильин и, размахивая саблей, бросился на Алёну.
Смело встретила Алёна нападение врага. Смягчив удар и отведя его в сторону, Алёна быстро нанесла ответный. Не будучи таким проворным, Гришка Ильин едва успел откинуться в сторону, но и здесь его настиг клинок Алёниной сабли. Щеку и подбородок словно обожгло, кровь горячей струйкой побежала по шее, сползая под рубаху.
– Ах ты стерва! – выругался Гришка и неистово замахал саблей, осыпая Алёну ударами, от которых она еле успевала отбиваться. На помощь Гришке Ильину пришли еще двое мужиков, ранее боровшихся с попом Саввой, который был теперь спеленат, как дитя малое, по рукам и ногам толстыми веревками. Схватив по краям длинную лавку, они, находясь на безопасном расстоянии от Алёниного клинка, прижали ее лавкой к стене, да так, что у Алёны помутилось в глазах. Когда она пришла в себя, руки ее были связаны, а Гришка Ильин сидел напротив нее, забавляясь тем, что перекидывал с руки на руку ее саблю.