Атаульф
Шрифт:
Вот мы и завершили фантастическую цепочку «геты=готы=славяне». Или даже: «геты=германцы=славяне».
Эта цепочка позволяет гармонически сосуществовать в патриотических мозгах двум взаимоисключающим идеям: с одной стороны, можно совершенно убрать германцев из истории, объявив их поголовно славянами; но коли уж кому-нибудь из германского племени удается просочиться-таки в историю, то тогда они объявляются «так называемыми» или «звероломными». А какой мирно бортничающий славянин не бивал звероломного гота?
Один из источников, о которых скромно умалчивает С. Лесной, был нами обнаружен на удивление легко — достаточно было просто открыть «Историю Российскую» Татищева. В главе «О
«О князех руских старобытных Нестор монах [автор „Повести временных лет“] не добре сведом бе, что ся деяло у нас славян в Новеграде, а святитель Иоаким, добре сведомый, написа, еже сынове Афетовы и внуки отделишася, и един от князь, Славен з братом Скифом, имея многие войны на востоце, идоша к западу, многи земли о Черном мори и Дунае себе покориша. И от старшего брата прозвашася славяне, а греки их ово похвально алазони, ово поносно амазони (еже есть жены бес титек) имяновали, яко о сем стихотворец древний Ювелий глаголет.
Славен князь, оставя во Фракии и Иллирии на вскрай моря и по Дунаеви сына Бастарна, иде к полуносчи и град великий созда, во свое имя Славенск нарече. А Скиф остася у Понта и Меотиса [Черное и Азовское моря] в пустынех обитати, питаяся от скот и грабительства и прозвася страна та Скифиа Великая.
По устроении Великого града умре Славен князь, а по нем владаху сынове его и внуки много сотен лет. И бе князь Вандал, владая славянами, ходя всюду на север, восток и запад морем и землею, многи земли на вскрай моря повоева и народы себе покоря, возвратися во град Великий».
Ну вот, собственно, и ясен источник, согласно которому Лесной утверждает, что и бастарны, и вандалы, и другие племена — славянские. Более того, Иоакимовская летопись позволяет искусственно продлить историю славян в глубину веков.
Знакомая песня. Унылая песня…
А далее появляются подвластные Вандалу князья Гардорик и Гунигард. Татищев расшифровывает их имена в своих «примечаниах» к выпискам из летописи. Гардорик — это король гепидов Ардарих, могущественный союзник Аттилы; Гунигард — персонификация «отечества гуннов» («град гунов»). Стало быть, к лику славян могут быть приплюсованы также гепиды и гунны.
Правда, гуннов трудновато сделать славянами — рожей не вышли. В том смысле, что гунны, как их описывает видевший их Марцеллин, все-таки монголоиды.
То, что делал Иордан для готов, Иоаким делает для славян. В ход идет одно и то же простое варварское лукавство.
Между тем Татищев, человек исключительно здравомыслящий, почти не поддается на эти провокации (при том, что он не располагал той информацией, которой располагают современные историки). «Хотя польские [историки] в глубокой древности короля славян Вандала сказуют, но сие ошибка, что они вандалов германян или сармат с венды славяны мешают, а здесь Иоаким вместо народа вандалов князя именовал».
В 1962 году вышло комментированное издание «Истории» Татищева (перепечатанное в 1994 году), где в комментариях рассматривается вопрос о подлинности Иоакимовской летописи.
Эта летопись была, по просьбе Татищева, прислана ему его родственником Мелхиседеком Борщовым, архимандритом Бизюкова монастыря, который добыл ее у какого-то монаха Вениамина. Татищев в существование Вениамина не очень верит; комментатор скупо замечает, что в Бизюковом монастыре был какой-то Вениамин.
Этот Мелхиседек был в своем роде смутьяном, может быть, заподозренным в каких-то противоправительственных действиях. Он сменил несколько монастырей, хранил какие-то таинственные рукописи. Когда он умер (по сообщению Татищева, в 1748 г.), его пожитки были опечатаны, а келейник
Рукопись была списана в Сибири, сложена в беспорядке, «письмо не новое, но худое, склад старой, смешанный с новым, но самой простой и наречие новгородское».
Поверив в подлинность самой летописи, Татищев, тем не менее, относится к ней, как мы видим, довольно критически. Комментатор трудов Татищева (М. Н. Тихомиров, 1962) утверждает: «После большой и убедительной статьи С. К. Шамбинаго о Иоакимовской летописи [4] нет нужды доказывать, что эта летопись была особым произведением, отнюдь не выдуманным Татищевым и примыкающим к семье легендарных сказаний о начале Руси, которые в большом количестве появлялись в России, на Украине и Белоруссии в 17 в.»
4
С. К. Шамбинаго. Иоакимовская летопись. Истор. зап. № 21, М.-Л., 1947.
Обзор этой «семейки» делает Карамзин, предуведомляя: «Древний летописец не сообщает никаких обстоятельных известий о построении Новагорода; зато находим их множество в сказках, сочиненных большею частию в 17 в. и внесенных невеждами в летописи».
Руководствуясь простым здравым смыслом, мы считаем безосновательными построения «готы=геты=славяне» или «готы=скифы=славяне» (по месту обитания).
Мы считаем также неправильным вовсе стирать готов, гепидов и другие германские народы из стории (как старательно делает акад. Рыбаков, до недавнего времени непререкаемый авторитет, с тяжелой руки которого на исторической карте остались лишь вандалы, обессмерченные пресловутым «вандализмом», да скиры с ругами — пусть уж!.. все равно о них никто ничего толком не знает).
Мы считаем также неправильным считать готов, вандалов, гепидов славянами, несмотря на то, что они имели непосредственное отношение к той земле, на которой мы сейчас живем. Хотя бы потому, что пахали ее, умирали на ней и, надо полагать, ее любили.
Начнем для интереса с очередной нелепицы С. Лесного.
«Глаголица, по-видимому, изобретена в конце 4 века епископом Ульфилой. Именно на этом алфавите была Библия, переведенная им ДЛЯ СЛАВЯН. Ничего общего с так называемым „кодекс аргентеусом“ эта Библия не имела. Готский „кодекс аргентеус“ на самом деле написан не Ульфилой и не на готском, а лонгобардском языке».
Уф…
Предположив, что основным источником для измышлений С. Лесного является все тот же В. Н. Татищев — не столько сам историк, сколько те «басни», которые он излагает, а после обсуждает с читателем — прибегаем к Василию Никитичу… Да, он передает сообщения о том, что руссы «на север чрез море Балтийское в Данию, Швецию и Норвегию ездили», «датские, норвежские и шведские короли с русскими государи свойством супружества часто обязывались», «норвежские и датские принцы, приезжая в Русь, служили». «Сими случаи могли руссы готическое [т. е. готское] письмо, которое тогда на севере употреблялось, от них иметь и употреблять».
Далее, продолжает Татищев, «наипаче же закон или уложение древнее руское довольно древность письма в Руссии удостоверивает, что некоторыми обстоятельствы з готическими сходно».
Осторожный и аккуратный в суждениях, Татищев замечает по этому поводу: «И хотя о письме готическом за совершенно не приемлю для того, что точного доказательства не имею, но и противоречить есть не меньшая трудность».
Карамзин углубляется в проблему руского алфавита намного подробнее. Полемика представлена у него в виде диалога; историк как бы отвечает на вопросы своих оппонентов.