Атавия Проксима
Шрифт:
Несколько негров молча вышли со своими семьями и встали в самый конец очереди. Остальные, – их было человек полтораста, – остались на своих местах.
– Они, видимо, оглохли, – продолжал Фрогмор. – Как вы думаете, господа, – обратился он к белым, – не стоит ли им прочистить уши?
Он подошел к высокому негру со шрамом над правым виском. Это был истопник Нокс, богатырь с железными кулаками, один из виднейших боксеров Кремпа. Будь он белым, плюгавый коротышка Фрогмор обходил бы его за два квартала.
– А ну, убирайся, пока
– Я пришел раньше вас, сударь, – очень спокойно отвечал негр. Только его дрожащие мелкой дрожью руки показывали, какого труда ему стоило это спокойствие. – Господин Бишоп разъяснил вам: здесь не аптека, а прививочный пункт. Перед чумою, сударь, все равны.
– Рассуждаете?! – удивленно пожал плечами Фрогмор, горестно взывая к общественному мнению. – Этот безграмотный, паршивый негр собирается читать мне лекцию! Эта черномазая трусливая собака…
– Я не трусливая собака, сударь. Я капрал морской пехоты. Я доказал в Арденнах, что я не трусливая собака, сударь.
– Ты хочешь сказать, что я вру?! – накалял себя бакалейщик, вдохновляемый всеобщим вниманием.
Еще несколько негров покинули свои места и пристроились к хвосту очереди.
– Я только хотел сказать, сударь, что вы ошибаетесь и что я не трусливая собака.
– Может быть, тебе угодно было намекнуть, что это я трусливая собака? Ты что-то слишком часто козыряешь передо мною, что ты не трус.
– Нет, сударь, я не хотел этого сказать. Я не мог бы этого сказать, потому что не видел вас на фронте.
Кругом заулыбались. Те, кто постарше, отлично помнили, как Фрогмор умудрился избежать призыва в армию, хотя тогда, во время войны, у него еще не было никакой язвы желудка.
– А ну, вон из очереди! – рванул Нокса за рукав побелевший от злобы бакалейщик. – Чтобы здесь духу твоего не было!
Нокс легонько оттолкнул его, и бакалейщик как перышко отлетел в сторону.
– Господа, он меня ударил! – взвизгнул Фрогмор и бросился с кулаками на посеревшего от волнения Нокса.
И сразу, точно по сигналу, человек двадцать опоздавших белых кинулись на негров, стоявших впереди, и стали их вышвыривать из очереди. В ход пошли кулаки. Потекла кровь из носов и ртов. Кто-то уже упал на мостовую, и над ним барахтались родные, пытавшиеся выволочь его из боя.
– Взбесились вы, что ли?! – пытался разнять их человек, в котором Наудус узнал рабочего велосипедного завода Бигбока. – Нашли время для драки?.. Макс, идиот, и ты туда же?! – Он оттащил в сторону тяжело дышавшего парня в расстегнутом пальто поверх промасленного синего комбинезона. – Вот как дам тебе по уху – сразу придешь в себя. Вытри рыло! У тебя из носа хлещет, как из водопроводного крана.
– Он меня стукнул по голове, точно кувалдой, – пожаловался Макс и носовым платком Бигбока стал размазывать по лицу кровь.
– Если ему удалось встряхнуть тебе мозги,
– Они поналезли вперед белых… – оправдывался Макс.
– Не понимаю, что меня удерживает от того, чтобы назвать тебя идиотом.
– Ты уже называл меня идиотом, Джеф, – неожиданно ухмыльнулся Макс. Ты просто забыл.
– Тогда все в порядке. И чтобы этого больше не было!
– Я ничего не могу поделать с собой, Джеф. Я ужасно нервный.
– А раз ты нервный, тогда помогай мне разнять этих сумасшедших. Они, кажется, совсем забыли про чуму.
– Хорошо, Джеф, – снова улыбнулся Макс, – хорошему человеку почему не помочь…
– Хорошему человеку, хорошему человеку! – передразнил его Бигбок, и они оба кинулись в самую гущу свалки разнимать дерущихся.
Драка была в полном разгаре, когда примчались на полицейской машине представители порядка, арестовали человек двадцать негров, на которых Фрогмор и его друзья указали как на главных зачинщиков, а остальных поставили в самый хвост очереди, на том уже вполне законном основании, что очередь перемешалась, призвали своих белых сограждан к спокойствию и увезли арестованных в тюрьму.
Но начальник тюрьмы наотрез отказался принимать арестантов, не прошедших противочумной обработки. Полицейская машина со всеми задержанными неграми вскоре вернулась обратно к аптеке Бишопа, и сам помощник начальника полиции, минуя всякие очереди, провел к эпидемиологу арестованных. Так что, к великому огорчению Фрогмора и некоторых других белых, именно эти два десятка негров вне всякой очереди прошли прививку. Получилось это довольно забавно, и, к чести большинства белых, на сей раз они отнеслись к этой «несправедливости» без излишней досады, от души потешаясь над злобствованием Фрогмора и его банды.
Но Фрогмор не мог примириться со столь вопиющим нарушением прав белого человека.
– Фрэнк! – крикнул он помощнику начальника полиции, вышедшему на улицу, пока доктор возился с арестованными. – Тебе не кажется, что все это очень похоже на издевательство?
– По совести говоря, не очень. Их пропустят в самом срочном порядке. Тебя это не должно особенно огорчать.
– Меня это не огорчает…
– Ну вот и хорошо.
– Меня это возмущает.
– Вот это уже плохо.
– И я так это дело не оставлю. Можешь в этом не сомневаться.
– Я никогда не сомневался, что у тебя скверный характер, – все еще добродушно отвечал ему помощник начальника полиции.
В очереди заулыбались. Фрогмора взорвало.
– Черт вас всех подери! – заорал он, и его длинное лицо из желто-серого стало малиновым. – Ты еще не знаешь, какой у меня скверный характер! Ты еще будешь передо мною на коленях ползать, прося прощения, негритянский холуй!
– Слушайте вы, господин Фрогмор, – рассердился, наконец, и помощник начальника полиции и перешел на официальный тон. – Я вас призываю к порядку…