Атлант расправил плечи. Часть I. Непротивление (др. перевод)
Шрифт:
— Тем лучше. Позволять писать следует только тем, кто делает это не из корысти.
— Мистер Юбэнк, — спросила юная девушка в белом платье, — но что в таком случае делать, если купить какую-то книгу захотят больше десяти тысяч человек?
— Десяти тысяч читателей вполне достаточно для любой книги.
— Я имею в виду совсем не это. Я про то, что если они захотят?
— Это совершенно не относится к делу.
— Но если книга содержит интересное повествование, которое…
— Сюжет в литературе следует считать примитивной пошлостью, — презрительно
Доктор Притчетт, пересекавший комнату, направляясь к бару, остановился, чтобы заметить:
— Именно так. Так же как логику следует считать примитивной пошлостью в философии.
— А мелодию примитивной пошлостью в музыке, — добавил Морт Лидди.
— О чем шум? — осведомилась Лилиан Риарден, остановившаяся возле них, сверкнув бриллиантами.
— Лилиан, ангел мой, — пропел Бальф Юбэнк, — я не говорил еще, что посвящаю свой новый роман вам?
— В самом деле? Спасибо, мой дорогой.
— А как будет называться ваш новый роман? — осведомилась состоятельная дама.
— «Сердце — поилец мой».
— И о чем же он будет рассказывать?
— О разочаровании.
— Но мистер Юбэнк, — отчаянно краснея, произнесла девушка в белом платье, — если вокруг одно сплошное разочарование, зачем тогда жить?
— Ради братской любви, — мрачным голосом ответствовал Бальф Юбэнк.
Бертрам Скаддер сутулился за стойкой бара. Его длинное и узкое лицо словно бы втянулось внутрь тела, за исключением глаз и рта, мягкими шариками выкатывавшимися наружу. Он издавал журнал, носивший название «Будущее» и опубликовал в нем статью о Хэнке Риардене, озаглавленную «Спрут».
Взяв опустевший бокал, Бертрам Скаддер молча подал его бармену для новой порции. Получив его наполненным и сделав глоток, он заметил пустой бокал перед стоявшим рядом с ним Филиппом Риарденом и движением большого пальца дал безмолвное указание бармену. Скаддер решил не заметить пустой бокал Бетти Поуп, стоявшей по другую сторону от Филиппа.
— Вот что, приятель, — сказал Бертрам Скаддер, ориентируя свои зрительные шары приблизительно в сторону Филиппа, — хотите вы этого или нет, но Билль об уравнении возможностей представляет собой огромный шаг вперед.
— Что заставляет вас думать, что он не нравится мне, мистер Скаддер? — смиренно спросил Филипп.
— Ну что ж, его применение окажется болезненным. Длинная рука общества основательно сократит перечень имеющихся здесь шедевров. — Он указал рукой в сторону бара.
— А почему вы считаете, что я буду возражать против этого?
— Так значит, не будете? — поинтересовался Бертрам Скаддер без особого любопытства.
— Не буду! — с пылом воскликнул Филипп. — Я всегда ставил общественное благо выше любых личных соображений. Я отдавал свое время и деньги обществу Друзей глобального прогресса, ведущему крестовый поход за принятие Билля об уравнении возможностей. На мой взгляд, совершенно нечестно, когда все шансы достаются одному человеку, не оставляя ничего другим.
Бертрам Скаддер задумчиво, но без особого интереса посмотрел на Филиппа и молвил:
— Что ж, это необыкновенно мило с
— Некоторые люди относятся к моральным принципам весьма серьезно, мистер Скаддер, — проговорил Филипп подчеркнуто гордым голосом.
— О чем он говорит, Филипп? — спросила Бетти Поуп. — Мы не знаем никого, кому принадлежало бы больше одного предприятия, правда?
— Да бросьте говорить ерунду! — протянул Бертрам Скаддер полным скуки тоном.
— Не понимаю, откуда взялось столько шума по поводу этого билля, — с воинственной интонацией знатока экономики произнесла Бетти Поуп. — Не знаю, почему бизнесмены так ожесточились против него. Ведь Билль об уравнении возможностей преследует их собственную выгоду. Если все вокруг бедны, предпринимателям некуда сбывать свои товары. Но если они ограничат собственный эгоизм и поделятся накопленной собственностью, у них появится шанс произвести новый товар усердным трудом.
— А я не понимаю, почему вообще нужно учитывать интересы промышленников, — проговорил Скаддер. — Когда народные массы обнищали, но товары остаются доступными, лишь полный идиот будет рассчитывать на то, что народ удастся остановить бумажкой, назвав ее Актом о собственности. Право собственности представляет собой чистое суеверие. Собственность остается в чьем-нибудь распоряжении только из любезности тех, кто не захватывает ее. И народ всегда может сделать это. А если он может сделать это, то почему бы ему, наконец, не перейти к делу?
— Непременно перейдет, — вступил в разговор Клод Слагенхоп. — Он нуждается. И нужда является единственным оправданием. Когда нуждается народ, он сперва берет свое, а потом обговаривает свое приобретение.
Незаметно появившийся Клод Слагенхоп каким-то образом втиснулся между Филиппом и Скаддером, незаметно отодвинув последнего в сторону.
Крепыша Слагенхопа нельзя было назвать высоким или тяжеловесным, лицо его украшал сломанный нос. Он являлся президентом общества Друзей глобального прогресса.
— Голод не будет ждать, — продолжил Клод Слагенхоп. — Идея — это всего лишь воздух. А пустое брюхо — это материальный факт. Во всех своих речах я говорил, что всякие разговоры излишни. Общество в настоящее время страдает от отсутствия деловых возможностей, и потому мы считаем себя вправе захватить существующие возможности. Законом следует считать то, что служит благу общества.
— Но он же не копал эту руду собственными руками, так ведь? — вдруг воскликнул Филипп пронзительным голосом. — Ему пришлось нанимать сотни рабочих. Они-то и сделали это. Почему же он так доволен собой?
Оба собеседника посмотрели на него, Скаддер — чуть приподнял бровь, Слагенхоп — без какого-либо выражения на лице.
— О, Боже мой! — припомнила что-то Бетти Поуп.
Хэнк Риарден остановился возле окна в затененной нише в конце гостиной. Он надеялся, что сумеет урвать несколько минут отдыха.
Риарден только что избавился от женщины средних лет, решившей поделиться с ним свои парапсихологическим опытом. Он посмотрел вперед. Вдалеке в небе полыхало привычное красное зарево над «Риарден Стил». С чувством облегчения он позволил себе долгий взгляд в сторону завода.