Атлант расправил плечи. Часть I. Непротивление (др. перевод)
Шрифт:
Эдди так и остался возле двери. Толпа разделилась, пропуская ее. Эдди повел рукой, указывая внутрь кабинета, на груду лежавших на столе писем и телеграмм.
— Дагни, желание высказали все до единого, — проговорил он. — Все машинисты «Таггерт Трансконтинентал». Все, кто мог, явились сюда от самого Чикагского отделения. — Он снова кивком указал на почту: — А вот и все остальные… Сказать по правде, не дали знать о себе только трое: один сейчас в отпуске в северных лесах, другой лежит в больнице, а третий отсиживает
Дагни посмотрела на машинистов. Под торжественными лицами прятались улыбки. Дагни склонила голову в знак признательности. Она замерла так на мгновение, словно выслушивая приговор, зная, что приговор этот относится лично к ней, ко всем, кто находился в этот момент в приемной и к миру, оставшемуся за ее стенами.
— Благодарю вас, — проговорила она.
Большинство людей неоднократно видели ее. И глядя сейчас на Дагни, когда она подняла голову, многие из них подумали — с удивлением и впервые — что их вице-президент и начальник Производственного отдела — женщина, и что женщина эта прекрасна.
Где-то в задних рядах толпы кто-то вдруг выкрикнул веселым голосом:
— Долой Джима Таггерта!
Ему ответил взрыв веселья. Люди смеялись, кричали, хлопали в ладоши. Острота совершенно не стоила такой реакции. Однако она предоставила всем в комнате тот предлог, в котором они нуждались. Они словно бы аплодировали не самой шутке, а словам, нахально отрицавшим власть.
И каждый в комнате прекрасно это знал.
Дагни подняла руку.
— Вы торопитесь, — проговорила она со смехом. — Подождите еще неделю. Тогда у нас будет праздник. И поверьте, мы отметим его, как следует!
Приступили к жеребьевке. Дагни достала один свернутый листок из кучки, содержавшей все имена. Победителя среди присутствующих не оказалось, однако в компании он числился одним из лучших машинистов — Пат Логан, машинист «Кометы Таггерта» из Небраски.
— Дай телеграмму Пату и сообщи ему, что он понижен в должности на грузовой состав, — сказала она Эдди. И непринужденным тоном добавила, словно бы решение было принято только что, однако не сумела никого этим обмануть. — Ах да, сообщи ему, что в этом рейсе я буду находиться рядом с ним в кабине локомотива.
Стоявший рядом старый машинист усмехнулся и произнес:
— Я ждал этого, мисс Таггерт.
Риарден как раз был в Нью-Йорке, и Дагни позвонила ему из своего кабинета.
— Хэнк, я намереваюсь завтра устроить пресс-конференцию.
— Не может быть! — громко рассмеялся он.
— Да. — Голос ее звучал вполне серьезно, пожалуй, даже чересчур серьезно. — Газеты вдруг обнаружили, что я существуют на свете, и начали задавать вопросы. Я намереваюсь ответить на них.
— Удачи тебе.
— Спасибо. А ты завтра в городе? Мне хотелось бы, чтобы ты присутствовал.
— Хорошо. Такое событие нельзя пропустить.
Репортеры, собравшиеся в конторе «Линии Джона Голта»,
Дагни Таггерт сидела за столом в кабинете, скорее, напоминавшем подвал трущоб. Она была в темно-синем, превосходно пошитом костюме, обладавшем официальной, почти военной элегантностью, с белой блузкой, отлично ее подчеркивающей. Она сидела, выпрямив спину, и держалась со строгим достоинством, пожалуй, даже излишним.
Риарден распростерся в углу комнаты на ломаном кресле, перебросив длинные ноги через один из подлокотников, опершись спиной о другой. Он держался мило и неофициально, пожалуй, несколько преувеличенно неофициально.
Чистым и монотонным голосом, тоном военной реляции, не обращаясь к бумагам, глядя прямо на собравшихся, Дагни сообщала техническую информацию относительно ветки «Линии Джона Голта», называя точные характеристики рельсов, несущую способность моста, метод сооружения, стоимость. После с сухой интонацией банкира она принялась объяснять финансовые перспективы дороги, приводить цифры ожидавшегося ею крупного дохода.
— Это все, — наконец проговорила она.
— Все? — поинтересовался один из репортеров. — А вы не собираетесь сделать через нас обращение к публике?
— Вы уже выслушали его.
— Но, черт… то есть, разве вы не собираетесь что-то сказать в свою защиту?
— Защиту? От чего?
— Вы не хотите высказаться в поддержку своей линии?
— Я сделала это.
Человек, губы которого сложились в вечной насмешке, проговорил:
— Итак, мне бы хотелось знать — так, кажется, это сформулировал Бертрам Скаддер — как мы можем оградиться от неприятностей, если ваша линия окажется некачественной?
— Не пользуйтесь ею.
Другой спросил:
— Не хотите ли вы объяснить нам причины, побудившие вас к сооружению этой линии?
— Я уже сказала вам: прибыль, которую я рассчитываю получить.
— Ах, мисс Таггерт, не надо так говорить! — воскликнул один из репортеров, еще совсем мальчишка. Как новичок он честно относился к своей работе, кроме того, Дагни Таггерт, неведомо почему, была ему симпатична. — Не надо говорить такие слова. Именно за это все и ругают вас.
— В самом деле?
— Я ничуть не сомневаюсь в том, что вы хотели сказать это не так, как оно прозвучало… кроме того, вы, конечно, хотите дать свои пояснения.