Атлантическая эскадра 1968–2005
Шрифт:
Произошедшее с Мурашовым прокомментировал заместитель начальника управления кадров флота капитан 1 ранга В. П. Ларин: «Я знаю Мурашова по прежней службе как хорошего старпома и командира. И, думаю, если бы ему оказывалась настоящая помощь, нам бы не пришлось разговаривать на эту тему». Командование эскадры и бригады утверждают, что помощь была вполне достаточной. Но так ли на самом деле?
Специалисты технического управления флота стали частыми гостями на крейсере только после появления на свет представления о снижении капитана 3 ранга Мурашова в должности и то лишь после вмешательства Члена Военного Совета СФ – начальника политуправления флота вице-адмирала С. Варгина.
Один из командиров кораблей, обсуждая судьбу РКР «Вице-адмирал Дрозд» и его командира, сказал: «Будь моя воля, я бы пустил этот крейсер на иголки. Польза уже была бы в том, что освободилось бы место у причала для современных кораблей». Так какая же тогда помощь командиру и кораблю имеется в виду, коль скоро в решении самого больного вопроса – повышении технической готовности материальной части, сколь-нибудь заметных подвижек к лучшему не произошло? Возможно, речь идет о многочисленных взысканиях, наложенных на капитана 3 ранга Мурашова за два года? Если такой меркой мерить оказанную помощь, то она действительно впечатляет: ему объявили одних только строгих выговоров – шесть. Причем такую «помощь» в самом щедром виде ощутили на себе и другие офицеры. Даже те, кто искренне болел за дело. Недавно назначенный старшим помощником командира капитан 3 ранга М. Мартынов получил целый букет взысканий.
Так за какие же провинности был снят с должности командира капитан 3 ранга Е. А. Мурашов? Да не было у него провинностей! Он оказался заложником обстоятельств и оказался крайним в цепочке ответственности, начиная с командования флотом, эскадры, и бригады. Так всем было удобнее. Убрали командира – и дело закрыто, и со всех вышестоящих начальников снята ответственность! Сколько же стоит командир боевого корабля, которого не вырастишь в одночасье? Да-да, в рублях и копейках, которые мы научились считать. Во что обходится его обучение? Ясно, что процесс вступления офицера на командирский мостик сложен, длителен. И не может не вызвать удивление, почему флот готов столь легко расстаться с квалифицированным командиром, не использовав возможность выверки правильности этого решения. Для объективности надо отметить, что командование эскадры сохранило его как командира, доверив через год после снятия с должности командовать БПК «Смышленый», но его военная карьера была сломана.
5. Дело капитана 1 ранга В.П.Рудзика
1 февраля 1994 года на ТАВКР «Адмирал Горшков» произошла трагедия. Во время плановой проверки главной энергетической установки прорвало сгнивший паропровод и семь матросов, арестованных за дисциплинарные поступки и находившихся в корабельном карцере, погибли в клубах перегретого пара. Военный суд Северного флота признал виновным за эту трагедию командира корабля капитана 1 ранга В. П. Рудзика. На основании статьи 260 п. «б» УК РСФСР «за бездействие власти, совершенной из личной заинтересованности и повлекших тяжкие последствия» он был приговорен к 5 годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима. Давайте проследим фактологию этого события, приведшего к жуткой трагедии.
Капитан первого ранга Владимр Петрович Рудзик вступил в должность командира ТАВКР «Адмирал Горшков» в январе 1993 года, даже не успев сдать дела на БПК «Адмирал Юмашев», которым командовал несколько лет. Командир эскадры при назначении Рудзика на новую должность сказал, что обстановка и развитие событий на ТАВКР «Адмирал Горшков» требуют быстрого и энергичного вмешательства нового командира и постоянного присутствия на корабле. По совещаниям в штабе эскадры Рудзик знал, что обстановка на этом корабле хуже некуда. Там был полный набор происшествий, преступлений, гибель матросов, судимости, пожары, воровство и, конечно, пьянство. За 1992 год на корабле было совершено 21 преступление, осуждено 10 человек команды, два человека погибли, и зафиксировано 77 грубых проступков, среди которых самовольные отлучки с корабля, нарушение уставных взаимоотношений между матросами и старшинами – издевательства и мордобой с физическими травмами, употребление спиртных напитков, токсических и наркотических веществ. На флоте с 60-х годов сложилась такая обстановка, что никто из командиров не хотел «выносить сор из избы», потому что во всех происшествиях будет виноват только один, самый незащищенный человек – командир корабля. Ни семья, ни школа, ни общество, где 18 лет росли и воспитывались непутевые подчиненные, не в ответе перед законом, а ответственен только командир, который получил их такими, какие они уже есть. Очень часто командиры кораблей всеми путями добивались перевода недициплинированных матросов на другой корабль, особенно если кораблю предстояло идти на длительную океанскую боевую службу. На ТАВКР «Адмирал флота Горшков», не выходившем в море, таких набралось с половину экипажа. Пятеро из семи погибших матросов тоже были переведены на него с других кораблей. Вступив в должность, Рудзик нашел корабль в исключительно плачевном состоянии. За семь суток с короткими перерывами на прием пищи и сон ему удалось проверить все помещения и боевые посты, которых на корабле около 3000, а протяженность коридоров 20 км и вертикальных трапов 10 километров. После пожара в кормовом машиннокотельном отделении, случившегося на крейсере за год до его постановки в завод, оружие и технические средства управления им оказались даже неотремонтированными. Проверить их работу под напряжением было невозможно, так как при пожаре огонь уничтожил несколько сот километров кабелей, предназначенных для их управления. Надо было как-то выходить из создавшегося положения и дозаявлять новые ремонтные ведомости, но Техническое управление СФ деньги на ремонт выделяло с большой неохотой. Все средства уходили на главный корабль флота ТАВКР «Адмирал Кузнецов», где тоже была масса неполадок и недоработок.
Рудзик ругал себя, что дал согласие возглавить экипаж этого корабля, куда его послали работать как каторжного. Изучив личный состав корабля, Рудзик выяснил, что три четверти его состава – военнослужащие одного года призыва. Были большие группы матросов, призванных из одного города, области, республики. Например, более 400 человек прибыли на авианосец из Татарии и у них образовался свой клан. 32 процента команды были склонны к употреблению спиртных напитков, 17 процентов увлекались «на гражданке» токсикоманией и принимали наркотики. Рудзику тоже пришлось уволить в запас по состоянию здоровья, с травмами или психическими отклонениями более 10 человек. Все они получили увечья от так называемых «неуставных взаимоотношений». Но он не сдавался, хотя надеяться на помощь вышестоящих начальников не приходилось. Сдвинуть корабль с мертвой точки не помогло даже привлечение к уголовной ответственности 7 матросов, а также мало что дали написанные им письма родителям некоторых моряков. В том числе, он писал и матери одного из погибших Андрея Жиркова. На него не действовали ни увещевания, ни уговоры, ни строгие предупреждения. Он продолжал пьянствовать, ходил в самовольные отлучки, угрожал офицерам, что как только уволится в запас, найдет каждого и с каждым поквитается. В своей исповеди Рудзик говорит, что не собирается оправдываться, но ставит вопрос: «Как можно было воздействовать на подобных матросов, как воспитывать? Ведь подчиненных не приходится выбирать и руководишь теми, кого присылают служить». В гарнизоне Роста, где расположен судоремонтный завод, полтора года не работала гауптвахта, а на другую гауптвахту отправить нельзя – другой гарнизон. Он говорит, что кое-какие меры были приняты, и удалось сделать многое и по вопросам ремонта. Был налажен быт команды, и не стало такого положения, когда простыни у команды не менялись месяцами, и было сведено на нет воровство продуктов питания. На корабле навели порядок с приемом пищи, раздачей «всем поровну», и в столовую ходили все до единого. И это была не мелочь, поскольку раньше, в некоторых боевых частях матросы боялись появляться в столовой и сутками голодали, потому что у них все отнимали «годки». Но мягкие меры дисциплинарного воздействия мало помогали. Накануне 1994 года на корабле побывал командир эскадры. Рудзик спросил его, куда девать военнослужащих, находившихся в нетрезвом состоянии и не выполняющих приказы офицеров? Он ответил: «Вы – командир и имеете право использовать для этого любое помещение, где разрешено проживание личного состава. В соответствии со ст. 8 и 9 Дисциплинарного устава
– Скорее в карцер, там люди!
Тело матроса было в ожогах. Дежурный по кораблю вспомнил, что не в карцере, а в караульном помещении перед карцером были закрыты на замок семь матросов, и догадался: на них обрушился паровой фонтан, вырвавшийся из проржавевшего паропровода. В 15.15 дежурный по кораблю капитан 2 ранга В. Никтин объявил аварийную тревогу и вызвал «скорую помощь». В 15.27 была прекращена подача пара. В 15.45 были извлечены и перенесены в корабельный лазарет тела матросов без признаков жизни. Можно ли было избежать трагедии и спасти людей даже во время чрезвычайного происшествия? Да, можно, если бы все, кому положено – дежурный по кораблю капитан 2 ранга В. Никитин, старший помощник командира капитан 2 ранга А. Доценко и вахтенный у карцера мичман Сергей Федосов (отсутствовавший на своем посту, когда случилось чрезвычайное происшествие) и другие, действовали, как того требуют уставы и корабельные инструкции. Но осудить за это мичмана или дежурного офицера – звучит мелковато. А посадить на скамью подсудимых капитана первого ранга, командира авианосца, которого в момент трагедии даже не было на крейсере – это звучит! Так капитан 1 ранга В. П. Руд-зик стал стрелочником и бесславно закончил свои 27 лет службы на флоте по защите Отечества. В заключении своей исповеди Рудзик говорит: «Видит Бог, на мне нет вины за эту трагедию!» В связи с вышеизложенным, возникает вопрос: виноват ли капитан 1 ранга В. П. Рудзик или он стал заложником системы руководства, существовавшей со времен нашей социалистической Родины? Могло ли этого не случиться? По-видимому, нет. В такой обстановке, как показывает исторический опыт флота, сложившаяся на корабле ситуация всегда выливается в какие нибудь серьезные происшествия. Сложно ответить на вопрос «Кто виноват» в этой страшной трагедии. Извечный Российский вопрос «Кто виноват?» и «Что делать?» Но напрашивается вывод, что тогда и сегодня мы являемся заложниками той социально-политической обстановки, в которой находилась и находится Россия и которая способствует порождению таких происшествий. Лежит вина и на руководстве государства, проводящего свою политику в сложных условиях восстановления России, и руководстве Вооруженных Сил, Военно-Морского флота, Северного флота и 7 оперативной эскадры и самом командире капитане первого ранга Рудзике, попавшего под жернова сложных обстоятельств. По мнению автора, его непосредственной вины в этом происшествии не усматривается. Основной и главной причиной этой трагедии явилось техническое состояние систем элетромеханической боевой части. Отсутствие средств на ремонт и восстановление корабля вынудило Техническое управление флота экономить на ремонте ТАВКР «Адмирал Ушаков» в угоду поддержания боеготовности главного корабля страны ТАВКР «Адмирал Кузнецов». Техническое управление можно обвинять только косвенно. Главной виной тому было экономическое положение страны, а пострадали за это невиновные и непричастные к этому процессу люди. По заключению компетентной комиссии ВМФ России, расследовавшей происшествие, трагедия произошла «из-за поломки материальной части, которую предусмотреть было невозможно». Члены комиссии ВМФ под руководством заместителя Главкома ВМФ вице-адмирала В. В. Гришанова в заключительном акте указали, в частности, что распространению пара по кораблю способствовала конструктивная недоработка системы его вентиляции при аварийных и боевых повреждениях. «Невозможно не обратить внимание на предпосылки, которые командир крейсера просто был не в состоянии устранить», – обращается председатель Комитета по безопасности Госдумы В. Илюхин в адрес Главной военной прокуратуры России. Главный урок, который можно вынести из трагедии, заключается в том, что виноват всегда тот, кто работает.
6. Послесловие к главе
На этом можно было бы и закончить повествование о происшествиях со снятием с должностей командиров кораблей, но есть ли объективная истина в подобных делах? Что такое вырастить командира корабля и сколько материальных средств вложено в него? Снятые с должности командиры кораблей уносят с собой бесценный накопленный опыт и профессиональные знания. Все это исчезает, как дым. Вот что пишет в своей книге «Российский флот. У бездны на краю» бывший начальник Главного Штаба
ВМФ адмирал И. Н. Хмельнов: «Напряжение людей, особенно офицеров, и в первую очередь командиров кораблей, всегда было колоссальным. Командир БПК «Исаков» Станислав Владимирович Машков в мае 1984 года скончался в своей каюте на корабле по причине огромной перегрузки на службе, несоблюдения сроков обязательного санаторно-курортного лечения и отдыха. Командиров снимали с должностей при любом чрезвычайном происшествии, приведшем к гибели подчиненных. Неоднократно приходилось уговаривать ГК ВМФ не делать этого, ведь очень сложно подготовить командиров». И далее он продолжает: «При колоссальной ответственности за корабль и экипаж, за тысячи тонн боезапаса – ракет, снарядов, торпед, глубинных бомб, – они не имели ни достойного денежного содержания, ни, в огромном своем большинстве, нормальных квартир. При круглосуточной занятости командир практически постоянно находился в состоянии готовности к снятию с должности, а то и к суду: за гибель члена экипажа по различным причинам, за аварию с оружием и техникой, за неудовлетворительные результаты стрельб и различных проверок, за многое и многое другое». Но есть вещи, которые остаются за кадром и которые определяют эту строгую степень наказания командиров. Во времена Советской власти в ВМФ сформировался кривой принцип определения ответственности командиров за случавшиеся тяжелые происшествия – командир должен быть снят с должности, даже если он непричастен к этому происшествию. Снятие командира с должности закрывало обвинение в адрес более высоких эшелонов власти. Главное в том, что фигура командира корабля очень значительна, а фигура совершившего преступление – ничтожно мала. И было очень важно, чтобы в числе наказанных были люди, соотвествующие по должности масштабу происшествия. Не могу сказать, многие ли согласятся с мною высказанным, но в истории флота было много случаев, когда командиров снимали с должностей только лишь потому, что именно у него случилось такое происшествие, или даже снимали с должностей невиновных и неучаствующих. Для иллюстрации приведу два примера из истории ВМФ.
Осенью 1949 года крейсер «Чапаев» проходил заводские ходовые испытания. При возвращении увольняемых с берега на внешний рейд Таллина, где стоял на якоре крейсер, барказ перевернуло штормовой волной. Более пятидесяти человек моряков погибло, и никого не удалось спасти. Хотя это произошло в отсутствие на корабле командира капитана 1 ранга Н. И. Мещерского, он был признан виновным, отстранен от должности и отдан под суд за преступно-халатное отношение к исполнению своих служебных обязанностей. Военный трибунал приговорил его к пяти годам лишения свободы. Он был виноват лишь в том, что был командиром крейсера «Чапаев».