Атлантическая премьера
Шрифт:
За дверью оказался почти такой же коридорчик, но в дальнем конце его была прозрачная стеклянная дверь, и сквозь нее отчетливо виднелся точно такой же вагончик, как тот, что привез нас на асиенду «Лопес-23» с кукурузного поля.
Ловушка была что надо! Едва мы с Марселой бросились вперед, убежденные, что уж со стеклянной-то дверью мы как-нибудь справимся, казавшийся неколебимым монолитом пол коридорчика под нами раскрылся, словно створки бомболюка, и мы, дико заорав от неожиданности, полетели в пропасть…
По уши в дерьме
Насчет пропасти я, конечно, сказал слишком сильно. Это только в первый момент показалось, потому что внизу было темно. Мы – ну, я-то уж точно! – решили было, что нам крышка и что нам предстоит разбиться в лепешку, пролетев сотни три
Когда-то, должно быть, еще в доиспанские времена, это была подземная река, которая несла по подземному лабиринту кристально чистые, возможно даже, минерализованные воды. Однако технический прогресс на поверхности земли превратил речку в клоаку, куда естественным или искусственным путем сливались канализационные стоки ближайших асиенд и поселков. Впрочем, об этом мы с Марселой узнали гораздо позже, а в тот момент, когда мы угодили в этот поток дерьма, нам было совершенно неинтересно знать, откуда он начинается и откуда это дерьмо взялось. Значительно больше меня лично интересовало то, как из дерьма выбраться. Скажу откровенно, я подозревал, что это невозможно. Ноги до дна не доставали, наверху серел каменный естественный свод. Впрочем, свод я видел недолго, только несколько секунд после падения, пока еще виделся свет из открытых створок «бомболюка», доставившего нам удовольствие искупаться. Скорость течения была очень велика, и нас быстро унесло за несколько крутых поворотов, куда свет уже не доходил. Мы плыли в кромешной тьме и такой густой вони, что меня не вывернуло наизнанку лишь потому, что я уже более полусуток ничего не жрал.
– Анхель! – услышал я визг Марселы. – Ты здесь?
– Здесь, здесь… – пробормотал я, стараясь поуже открывать рот.
– Боже, какая вонь! – Она была где-то рядом, но я ее не видел.
– Ты хорошо плаваешь? – спросил я.
– Часа четыре продержусь, – ответила она, – если раньше не задохнусь!
Самое смешное, что, падая в дерьмо, я не бросил автомат, висевший у меня на шее. При определенных условиях он мог бы утянуть меня на дно, так же, как пистолет, нож и четыре гранаты, висевшие на поясе вместе с двумя запасными магазинами. Если бы нам довелось проплыть по этой мерзкой реке чуть-чуть дольше, то кто-то из нас должен был утонуть – либо я, либо «Калашников». Однако очень скоро мы ощутили под ногами более-менее твердое дно и затем смогли идти пешком. Уровень зловонной жидкости стал поменьше, должно быть, труба стала шире. Здесь же я, наконец, нащупал в темноте отплевывавшуюся в разные стороны Марселу. Мы взялись за руки, как школьники на прогулке, и двинулись рядышком, чуть-чуть подталкиваемые потоком, который доходил нам до пояса.
– Боже! – бормотала Марсела. – Мои волосы! Они же насквозь пропахнут!
Бедняжка! Мне было так странно слышать, что ее волнуют волосы, когда есть прямая угроза вообще остаться тут навек. И это была серьезная угроза. Мы были по-прежнему во власти потока, и никто не мог поручиться, что где-нибудь за поворотом труба не начнет сужаться, и дерьмо не заполнит ее до потолка. Правда, пока уровень дерьма несколько снижался и доходил временами до середины бедер. Однако минут через десять он начал неуклонно повышаться, опять дошел до пояса и приблизился к груди. К тому же, вытянув левую руку вверх, я нащупал свод, а это был совсем дурной знак.
Марселе было явно проще. Она была воспитана в традициях безоговорочного доверия и подчинения мужчинам. Эмансипированность женщин-янки, летающих на истребителях и командующих десятками мужчин на кораблях, в эти места еще не докатилась. Это дитя природы и обычаев твердо верило, что с таким мужчиной, как я, бояться нечего, и было убеждено, что со мной не пропадешь. Мне надеяться было не на кого, а потому я трусил так, как никогда в жизни. Трусил потому, что от меня, по сути, ничего не зависело. Против тяжелого, неотвратимого потока идти было невозможно, остановиться – тоже. Можно было только идти или плыть по течению. Если бы я был один, то наверняка выл бы и орал от безысходности своего положения, но при Марселе стеснялся. Хотя в то время я был полным идиотом во всем, что касалось глубоких обобщений, моя беспомощность перед потоком
Коллектор шел все время под гору, а поток зловеще приближался. Зловоннейшая жижа вновь поднялась до плеч и заметно ускорила течение. Вспомнилось, что в детстве я то ли читал, то ли видел в кино историю, когда какой-то француз, каторжник или революционер, вот так же шел, спасаясь от врагов, по парижской канализации. Отчего-то его путешествие казалось мне увлекательным… Сейчас я так, конечно, не считал. Наоборот, у меня было горячее желание застрелиться, но этого я не сделал по двум причинам: во-первых, как всегда, у меня проявлялось чувство самосохранения, а во-вторых, я не был уверен, что мое оружие после уже двухчасового путешествия по клоаке окажется в состоянии выстрелить.
Одежда была пропитана дерьмом насквозь, до последней нитки. Волосы, вся кожа с головы до пят – тоже. Даже во рту ощущался вкус этой дряни. Но, как ни странно, чем дольше я находился в объятиях смрадного потока, тем больше привыкал к своему положению и смирялся со своей участью. К концу третьего часа нашего путешествия мне стало почти безразлично, чем все кончится. В конце концов рано или поздно умирать все равно придется.
Внезапно скорость потока увеличилась резко, даже можно сказать, стремительно. Уклон явно стал круче, и крутизна его все возрастала. Идти оказалось невозможным, нужно было плыть. Я даже пытался хвататься за потолок туннеля, но зацепиться было не за что.
– Ой! – пискнула Марсела. – Меня уносит! Уносило нас обоих, уклон достиг градусов тридцати, и поток мчался со скоростью быстрой горной реки. Никто не поручился бы, что дело не кончится каким-нибудь жижепадом… Нас действительно с разгона бросило вниз, с головой окунув в жижу, но все же мы вынырнули. Откуда-то сверху низвергались гнусные клокочущие струи, закручивая в потоке водовороты из жижи, но течение нас пронесло сквозь них за какие-то секунды. Теперь нас втянуло в явно искусственную бетонную трубу, на ощупь скользкую и обросшую какими-то наростами. Глубина опять стала такой, что ноги не доставали до дна, и мы с трудом держались на поверхности, изредка цепляясь друг за друга. Наши руки и ноги из последних сил работали, преодолевая тяжесть намокшей одежды, обуви, а кроме того, и моего вооружения, которое я почему-то не пытался бросить. Изредка ладони натыкались на всякую мерзость, плывшую вместе с нами: гнилую кожуру бананов, дохлых крыс, тряпки, экскременты, хлопья пены, щепки… Все эти предметы канализационного обихода, половина из которых в обычное время могла бы вызвать неукротимую рвоту, как ни странно, мало нас волновали. Мы к ним привыкли!
Бог что-то хотел для нас сделать. Неожиданно меня ткнуло в спину что-то твердое. Это был довольно толстый обрубок бревна, причем с большим запасом плавучести. Как его занесло сюда, меня не волновало. Главное, я смог в него вцепиться, и Марсела сделала то же самое. Мы поехали дальше с некоторым комфортом, уже не боясь выдохнуться и пойти ко дну.
Однако автомат, чиркнувший стволом по бетону трубы, навел меня на грустные мысли. Уровень жижи все ближе подходил к потолку. Следом за автоматом по бетону стала чиркать моя макушка. Это могло означать, что наше путешествие подходит к печальному концу. Но заставить дерьмовую реку течь вспять мы не могли.
Чтобы не скрести потолок макушкой, пришлось по самый подбородок окунуться в жижу и держать голову почти вровень с бревном. Но просвет между потолком и поверхностью дерьма сокращался катастрофически быстро. Наконец, его не стало совсем, и я, хватив последний глубокий глоток смеси аммиака, сероводорода и прочей дряни, которую при достаточной доле воображения можно было назвать воздухом, погрузился в отвратительную пучину. При этом я все-таки на всякий случай зажал нос, крепко стиснул зубы и закрыл глаза, хотя был на сто процентов уверен, что уже никогда их не открою…