Атлантида. Часть I: Дисперсия
Шрифт:
Нет, если я убью себя так, я буду умирать в мучениях с разодранной шеей: руки трясутся слишком сильно. Уж на что-что, а на мучительную смерть я пока не согласен.
Снова потянулись часы, теперь мне нужно было бороться только со сном, но он неотвратимо подступал. Он поджидал меня на каждом повороте мысли, на каждом новом вдохе.
Больше мне не нужно было опасаться того, что я начну дышать во сне, но почему-то я был уверен, что если усну, то уже не проснусь таким, как раньше. Сон все изменит.
Я вслух повторял имена всех, кого знаю. Я повторял сотню
К вечеру пятого дня одно из моих воспоминаний вдруг стало слишком реальным. Я вспомнил, как в детстве пытался украсть у богатых соседей шарики из сладких водорослей, мы называли их морскими ежами. Я помнил их восхитительный пряный вкус, помнил, как меня застукал отец семейства, у которого я украл. Он запорол меня до полусмерти, но я был совершенно доволен собой даже после всего этого, когда неделю не мог сидеть. Ведь я попробовал морских ежей, я прикоснулся к мечте большинства детей остова - к богатой жизни.
Я блуждал по своим воспоминаниям, потом их все окутал густой туман, сквозь который уже ничто не пробивалось. Я ничего не чувствовал, ни о чем не думал, ничего не хотел.
Не знаю, сколько прошло времени, но сквозь белесое ничто в мою голову однажды пробрался голос. Я не понимал, что он говорит, я просто слушал, удивляясь тому, что вообще могу что-то слышать. Шло время, а голос не умолкал, он твердил одно и то же бесконечно, набор неприятных, требовательных звуков не прекращался. Тогда я понял, что голос меня раздражает, и вслушался внимательнее.
– Слушай меня! Слушай мой голос! Думай обо мне! Представь меня! Кто я такой? Слушай меня!... Кто я такой!?
Я стал думать и вдруг понял, что только однажды в жизни слышал такой противный голос. Это был трехглазый уродец... Кажется, его звали Погодник.
Я представил себе его лицо, и оно тут же расплылось в мерзкой острозубой улыбочке.
– Ну, наконец-то!
– сказала парящая в пустоте огромная голова.
– Я думал, я до тебя уже не достучусь. Какой же ты невыносимый упрямец! Ты не спал пять дней из одного своего упрямства! И зачем, спрашивается? Неужели ты думаешь, я бы бросил тебя в этой яме совсем одного после того, как сам отправил на этот проклятый остров?
Его взволнованная болтовня отзывалась во мне сильной головной болью.
– Замолчи, - попросил я. Собственный голос прозвучал неестественно, он шел не от меня, а отовсюду.
– Нет, ну ты в своих снах, конечно, хозяин, только вот выгнать ты меня не сможешь: я слишком много сил и времени убил на то, чтобы пробраться сюда!
Голова начала уменьшаться, вскоре она стала нормального размера, а из тумана показалось остальное тело. Разрисованная кожа, лохмотья... все, как я помнил.
– У нас мало времени, ведь когда-нибудь ты проснешься и тогда ты должен быть готов действовать!
– назидательно сказал Погодник, протягивая мне свою руку.
До этого я не ощущал своего тела, как будто его и вовсе не было. Однако
– Я покажу тебе кое-что, - сказал он, уводя меня из пустоты в шахты с маринием. При этом мы сами не двигались: как будто какой-то художник в мгновение око разрисовал серое ничто, придав ему облик подземных тоннелей.
– Узнаешь?
Я кивнул, изумленно осматриваясь по сторонам. Судя по звукам и разговорам, тут работали люди, но я никого не видел.
– Это шахты на острове синих. Думаю, тебе будет интересно взглянуть на то, чем они тут на самом деле занимаются!
Погодник заговорщически улыбнулся и потащил меня в одно из ответвлений, откуда раздавались голоса.
К своему удивлению, я увидел, что люди там работали совсем не так, как я думал. Они молча сидели на земле, уткнувшись лбами в стены и при этом раскалывая камень инструментами! Однако голоса при этом не умолкали.
– Что они делают? Откуда голоса?
– спросил я, заглядывая в отрешенные лица синих. Кажется, они не видели ни меня, ни Погодника.
– Это небольшая особенность синих, о которой стражники не догадываются, - объяснил колдун, постучав по стенам шахты.
– Мариний - удивительный металл! Он хранит воспоминания обо всем, что с ним происходило. Люди, которые работают в шахтах слишком долго, умеют разговаривать с ним. Еще они умеют разговаривать друг с другом через него, передавать послания тем, кто будет работать с ним в будущем. Иначе говоря, мариний - настоящий кладезь возможностей для тех, кто не хочет быть услышанным!
– То есть, голосов тут на самом деле нет?
– недоверчиво спросил я.
– Да. Я вот ничего не слышу, - Погодник пожал плечами.
– А ты слышишь, хотя это ненастоящая шахта, ненастоящие люди и ненастоящий мариний. Как думаешь, почему?
Я задумался.
Если все это - мой сон, значит, эта шахта - мои воспоминания. Выходит, я уже был тут.
– Наверное, я слышал эти голоса наяву когда-то, - решил я.
– Именно!
– воскликнул Погодник.
– Те месяцы в шахтах, о которых ты не помнишь, научили тебя понимать язык металла.
Его слова заставили меня нервничать. В памяти начали проявляться неприятные образы. Я вспомнил о настоящих страданиях, о месте, где мне не хотелось быть... о месте, где я должен быть сейчас.
– Ага, вспоминаешь!
– усмехнулся Погодник.
– Согласен, ямы - настоящий кошмар. Это ведь тебе не просто дырка в земле! Дурь, которой вас заставляют дышать, лишает рассудка. Постепенно пленники ямы сходят с ума, а их воспоминания впитываются в мариний на стенах. Когда впитывать уже нечего, пленника вытаскивают, отправляют к зеленым или фиолетовым, в зависимости от того, как на них подействовала отрава. Мариний же соскребают со стен и отдают колдунам с моего острова, чтобы они расшифровали воспоминания. Именно таким образом стража узнает любые подробности всех замыслов синих... ну и других, кто вызывает подозрения.