Атлантида
Шрифт:
— Ждал меня? Что–нибудь случилось? — только и смог я подумать в ответ. Во мне быстро нарастало удивление. Неужели опять что произошло или должно было случиться вскоре.
— О нет, нет, не переживай, все хорошо. Ты все поправил и более ничего не случится, — успокоил меня атлантиец.
— Я пришел напомнить тебе об истинной сути, о душе, как ты тогда сказал мне. Для тебя теперь тоже настало время увидеть свою душу, самого себя, истинного себя. Подойди же и посмотри. — его мысли прозвучали тверже, но были по–прежнему очень добрыми.
Я подошел к ручью, слегка наклонился…, и обомлел…,
От меня исходило свечение такой силы, что аура, которая давала свет в те моменты, когда я был «в ударе», словно являлась, лунным светом, пробивающимся из–за туч, в сравнении со светом солнца в ясный летний день.
Затем, я будто разделился надвое. Одна часть моего сознания теперь вообще не имела никакого тела, даже тонкого, и находилась прямо напротив моего тела света. Другая часть была в теле света. И что удивительно, я вроде как был разделен надвое, но ощущал при этом себя из каждой точки единым целым, будто моя суть, мое сознание, разум и вовсе не были разделены. Я не чувствовал себя разделенным, но ощущал полноценной сутью в каждой из двух точек пространства, где находился. Получается, что я одновременно был и невидимой сущностью, смотрящей на свое тело, состоящее из света, и сознанием, ощущавшим себя внутри того самого тела света, на которое я же и смотрел со стороны.
Это было еще одно новое, колоссальное по своей красоте и силе ощущение, опыт, который я переживал в настоящий момент. Этот трюк позволил мне разглядеть мое тело света со стороны, и я не упустил шанса.
Светлые чувства переполняли меня. Я был в восторге и трепете от всего, что со мной происходило у ручья.
— Вот, кем ты являешься на самом деле. Вот, кто ты есть в действительности. Теперь ты знаешь это. Покажи остальным, объясни им. Они все поймут, — его размеренная речь снова зазвучала во мне. — Они готовы, теперь они готовы это понять.
— Да, они готовы, действительно готовы изменить себя изменить все вокруг, но что послужило причиной всему этому? Ты ведь знаешь, что именно заставило их прийти к этому, принять, наконец, это решение и измениться, — с грустью послал я атлантийцу свои мысли.
— Верно. Повод этот мне известен. И он, действительно, навевает грусть и печаль. Но ты успел, Виталий. Ты вовремя попал сюда и смог помочь людям. Теперь город выживет. — Атлантиец снова заговорил, передавая мне свои слова, наделенные спокойной силой и мощью.
— Ты прав. Благодаря Духу Атлантиды, я успел вовремя и помог людям, городу, но от кого ждать помощи нам, нашему миру, откуда пришел я? Вот, что меня сильно тревожит в последнее время, — не удержавшись, я рассказал древнему атлантийцу обо всех своих чаяниях и переживаниях, которые меня беспокоили. — Мы ведь тоже уже почти добрались до края пропасти, и стоит нам совершить лишь одно неверное движение,
— Об этом мне тоже известно, Виталий, но вспомни, что произнесла Лира Сатта — дочь правителя Атлантиды Тана Сатта, когда была с тобой, у озера. На самом деле тогда через нее говорили с тобой мы — представители древней расы Атлантиды. Лира была всего лишь проводником нашей мудрости. Так что пребывай в спокойствии, Виталий. Помни о наших словах и пребывай в спокойном расположении духа.
— Так вот почему у меня тогда возникли странные ощущения, будто некая сила исходила от ее слов. Оказывается, это были вы? — я передал атлантийцу уточняющую мысль.
— Да это были мы, — одновременно спокойно, мягко, но и сильно прозвучали его слова, отразившись во мне чистой вибрацией. — Мы следим за тобой и поможем в трудные мгновения. Без помощи ты в любом случае не останешься, Виталий, так что не бойся и не стоит об этом переживать.
После этих его слов, я понял, что сейчас он уйдет.
— А мы еще встретимся? — я быстро направил ему последнюю свою мысль–вопрос, ожидая, что атлантиец вот–вот исчезнет.
— Всему свое время. Всякое событие происходит именно тогда, когда наступает в нем необходимость, не раньше и не позже. Не стремись сам меня увидеть. В тебе есть вся мудрость, от начала сотворения всех миров, и до конца всех времен. Используй ее. Пользуйся мудростью и знанием своего сердца. Все это есть в тебе, все в тебе. — последние слова атлантийца звучали все тише и тише, а вскоре и его самого уже не стало видно из–за яркого света, разливающегося за ним, и поглощающего тело света древнего атлантийца. Затем последовала, как и в прошлый раз, яркая вспышка, заставив меня на мгновение зажмуриться. Когда же я открыл глаза, то обнаружил, что лежу на песке у озера, а сверху сияет Атлантида все тем же голубоватым светом с фиолетовым оттенком.
26
Похоже, было на то, что настал полдень, и это навело меня на мысль о том, что я на этот раз проспал дольше, чем обычно.
Стрессы здесь почему–то сильно изматывали, а может, это просто я менялся, приспосабливаясь к тем внутренним изменениям, что со мной происходили. Упадок сил в таком случае мог означать лишь переходное состояние. Наверное, со мной происходило то, что случается со змеями в период линьки, когда они, сбросив старую шкуру, некоторое время привыкают, к новой молодой чешуе, пока она не окрепнет. В этот период они очень уязвимы. Скорее всего, у меня наблюдалось нечто подобное. Я должен был привыкнуть к своему новому внутреннему миру, мышлению, состоянию.
Я поднялся с песка, отряхнулся и пошел по направлению к дворцу, в город, намереваясь рассказать Лире и Максу об увиденном мной во сне.
Зайдя в город и проходя по протоптанным тропам, я замечал детей, играющих в небе в игру, очень напоминающую наши салки. Ребятня создала в воздухе такую же картину, какую обычно можно наблюдать, глядя в чистый прозрачный пруд на мелководье, где беспорядочно резвятся мальки рыб.
Они так беспечно вели себя в воздухе, будто всю жизнь только и делали, что летали, а вовсе не узнали об этом несколько часов назад.