Атлас и серебро
Шрифт:
По мере того, как песенка становилась все более «откровенной», старатели подступали все ближе к певице, с восторгом притопывая и хлопая в ладоши. Постепенно к ним присоединялись и те, кто танцевал на площадке. И вот уже все посетители ночного клуба дружно выкрикивали слова непристойной песни. Допев до конца, Арабелла с жадностью потянулась к выпивке. Подпевавшие ей мужчины стали расходиться кто куда в поисках новых увеселений.
Шенандоа поспешила к роялю. Поведение сестры не было для нее неожиданностью. Уже две недели она «любовалась» на это безобразие. И все же продолжала верить, что за веселой улыбкой и вызывающим взглядом
Но терпению Шенандоа пришел конец. Арабелла была глуха к уговорам. Она упрямо стояла на том, что пребывает в полном восторге от своей жизни со Спайком Камероном. Но ведь Шенандоа прекрасно понимала, что это не так. И считала себя ответственной за младшую сестру.
Она подошла поближе и сказала:
– Послушай, нам надо поговорить.
– Мне надоело твое нытье, – нахмурилась Арабелла. – Почему ты не оставишь меня в покое?
– Не могу. И ты это знаешь.
– Я не обязана перед тобой отчитываться. Я взрослая.
– Арабелла, пойдем куда-нибудь в тихое место, чтобы все обсудить.
– Ох, ну ладно! – притворно застонала Арабелла. – Только учти: это в последний раз. Выкладывай все поскорее и уходи.
Они уселись в уголке. Вызывающе глядя на сестру, Арабелла то и дело отпивала из бокала виски.
– Арабелла, тебе ни к чему здесь работать. Я с удовольствием обучу тебя покеру или любой другой игре. И ты сможешь заработать на жизнь картами. Ты не будешь зависеть от Спайка, а я помогу тебе встать на ноги.
– Спасибо, но я уже давно дала тебе ответ. Нет! Пока я научусь как следует, пройдет много времени, и к тому же неизвестно, выйдет из меня картежница или нет. А здесь я уже получила неплохое место, отлично зарабатываю, да и Спайк обращается со мной очень мило. Не понимаю, отчего ты так настроена против него.
– Он думает только о своей выгоде! – вспылила Шенандоа. – В свое время я перевидала немало таких типов! Он, может, и хорош с тобой сейчас, но...
– Нет. Послушай, почему бы тебе не оставить меня в покое и не заняться собственными делами?
– Арабелла, а почему бы нам не жить вместе? Ты ведь знаешь, как мечтал об этом дядя Эд, да и наши родители были бы рады...
– Не трать слов понапрасну, меня не проймешь. Почему ты не в состоянии принять то, что случилось со мной в Мексике? Ведь я больше никогда не стану прежней!
– Потому что я слишком хорошо понимаю, что случилось с тобой в Мексике! – выкрикнула Шенандоа, потерявшая наконец терпение. – Иначе с какой стати мне любоваться на твои выходки? Эта жизнь – не для такой девушки, как ты. Ведь ты – та же самая Арабелла, какую я знала прежде. Я хочу помочь тебе выкарабкаться из этого ужаса и стать независимой. Но ты не желаешь слушать! – Шенандоа вскочила и с горячностью продолжала: – Выслушай меня хотя бы сейчас! Ты – моя сестра. Тебе пришлось несладко, но случившееся не смертельно, и со временем ты оправишься. Тебе нет нужды знаться со Спайком Камероном и прочими подобными типами. Перестань смаковать свое горе « займись всерьез своей жизнью!
Арабелла удивленно смотрела, как ее сестра резко повернулась и бросилась прочь. Спайк постоянно твердит, что за внешней холодностью Шенандоа кроется жгучее пламя. Оказывается, он прав.
А
– Шенандоа, вы сегодня просто обворожительны!
Она сердито отстранила его руку, не желая терпеть общество такого типа, как Спайк.
– Вы вечно твердите одно и то же, Камерон.
– Потому что это вечная истина. Почему бы вам не подняться со мной наверх? У меня в спальне висит несколько чудесных старинных полотен.
– У вас и здесь, в зале, все стены увешаны картинами. Мне этого вполне достаточно, – отрезала Шенандоа.
– Но наверху у меня нечто совершенно особенное. Вы наверняка не останетесь равнодушны.
– Вряд ли.
– А вот ваша сестра находит их чрезвычайно... информативными. – Спайк наклонился, дыша ей прямо в лицо.
– Арабелла в последнее время не может отвечать за свои поступки, она сама не своя, – возразила Шенандоа, отшатнувшись.
– Возможно, вы правы, – отвечал Спайк, задумчиво глядя на младшую из сестер, кружившуюся в танце с кем-то из старателей. – Она становится сама собой только наверху, у меня в постели. Между прочим, там достаточно места и для троих.
Шенандоа окинула его презрительным взглядом. Повернувшись, шагнула к двери.
– Не так скоро, – схватил ее за руку Спайк.
– Отпустите!
– Нет. Я и так терпел две недели. Этого достаточно, чтобы оплакать смерть вашего дяди.
– Я никогда не перестану оплакивать дядину смерть.
Спайк потащил ее в глубь зала.
Шенандоа пыталась вырваться, но Камерон был намного сильнее. Она озиралась в тщетных попытках призвать кого-то на помощь, но в этом заведении заправляли вышибалы, во всем послушные только Спайку. На них обратила внимание одна Арабелла – она лишь нахмурилась, глядя на сестру.
– Спайк Камерон, я никуда с вами не пойду!
– А знаете, Шенандоа, – внезапно заявил Спайк, останавливаясь, – ваша сестра очень даже довольна тем, как живет у меня. Впрочем, она все равно останется здесь – как бы я с ней ни обращался. Итак, я желаю, чтобы вы поднялись в спальню посмотреть картины – по собственной воле.
– Нет!
– Пока я всего лишь прошу вас пойти посмотреть картины. И если вы любите сестру и не хотите ей зла, то подниметесь со мной... сейчас же.
Шенандоа колебалась. Готов ли Камерон исполнить свою угрозу? Может ли она быть уверенной, что нет? Ее лицо словно окаменело, зеленые глаза холодно взглянули на Спайка:
– Показывайте дорогу, – кивнула она. Поднявшись наверх, Спайк отомкнул огромный замок на массивной дубовой двери с вычурной бронзовой ручкой. Взмахом руки он предложил гостье войти первой. Впервые в жизни оказавшись в таком месте, Шенандоа в замешательстве озиралась, не заметив ни того, как закрылась за ними дверь, ни того, как тихонько щелкнул язычок замка.
Почти всю комнату занимала огромная кровать на высоком постаменте. Со всех сторон ее закрывали тяжелые бархатные занавеси и тонкий кружевной полог. У дальней стены стоял массивный письменный стол, рядом с ним – кожаное кресло. Тяжелые пурпурные портьеры на окнах были плотно задернуты. Газовые светильники под расписными фарфоровыми абажурами изливали неяркий золотистый свет. Под ногами лежал пушистый ковер розовых оттенков, заглушавший шум шагов. Однако вся эта роскошь казалась ерундой по сравнению с огромными, написанными маслом полотнами, смотревшими на Шенандоа со всех четырех стен спальни.