Атласные мечты
Шрифт:
Элис хотела было рассмеяться в ответ, но вовремя вспомнила, что она всего лишь никому не известная модель в Доме моды, а этот мужчина, пригласивший ее на ужин, наследник могущественной судовладельческой компании.
– Да, естественный. – Это не было ложью. Ей очень хотелось съязвить, что, мол, не стоит беспокоиться – он получит все сполна за свои деньги. – Оттенок лишь… подчеркнут… слегка. – К своему неудовольствию, Элис почувствовала, что краснеет.
Заметив ее смущение, Николас прищурил темные глаза.
– У вас очаровательная грудь, – наконец произнес
Элис стала терять терпение. Сначала волосы, теперь ее грудь?
– Я… я не совсем вас понимаю.
– Да нет же, вы все отлично понимаете. – Его циничный взгляд остановился на тонкой полоске белой кожи над шнуровкой ее платья. – Модели обычно плоскогруды, как мальчишки, а вас природа щедро одарила.
Элис с опаской посмотрела на него. Сказать, что он был груб, подозрителен и невероятно бесцеремонен, означало бы безбожно польстить ему. Впрочем, уже одна фамилия Паллиадис говорит о многом.
Вблизи Николас не выглядел таким уж красавцем, отметила про себя Элис. Она открыто разглядывала его, пока он подливал себе еще шампанского. Его нос решительно кривоват, словно у профессионального боксера, полуприкрытые глаза неуловимы, скрытны. Они совсем не нравились Элис. А его рот…
В этот момент он повернулся, и их глаза на мгновение встретились – его, черные, тлеющие огнем, и ее, испуганные, широко открытые. И Элис поняла одну странную, ошеломляющую вещь – Николас Паллиадис смущен и удивлен не меньше, чем она.
Они одновременно отвели свои взгляды.
Элис внезапно испугалась. Это была ее идея, ее смелый план, но все происходило не так, как она предполагала. В этом греке было нечто такое, что никак не укладывалось в ее представление о нем.
Элис поспешно повернулась к окну. Как она могла, поддавшись порыву, решиться на такой шаг?! О чем она только думала? Элис чувствовала, что разыгрывается какой-то сценарий, а она не знает своей роли в нем. Этот мужчина с тяжелым взглядом оказался явно не тем, за кого она его принимала.
Машина повернула на рю де Риволи там, где улица переходила в рю де Фобор, мимо «маленькой Богемии», и обогнула Бастилию. Хотя этот район был достаточно фешенебельным, он, конечно, не шел ни в какое сравнение с местами, где находились «Тур д'Аржан» и ресторан «У Максима», куда, по предположению Руди Мортесьера, они должны были направиться.
– Мне наполнить ваш бокал? – услышала она тихий голос.
В эту минуту «Даймлер» замедлил ход у стоянки напротив сияющей синим и красным светом неоновой надписи, гласившей: «Старая Русь». Похоже, они очутились в каком-то переулке. Здесь вряд ли можно было встретить фотографов и представителей светского общества, вообще кого-нибудь, кто бы интересовался высокой модой.
– О'кей, – сказал Николас Паллиадис и убрал бутылку в бар. – Мы уже на месте.
Ночной клуб назывался «Старая Русь». Это само по себе говорило уже о многом. Их приветствовал старший официант, почему-то одетый как казак. Название клуба никак не сочеталось с его внутренним убранством. Свет неоновых
Старший официант – его с трудом можно было наградить титулом метрдотеля, – видимо, был хорошо знаком с Николасом Паллиадисом. Он быстро провел их к столику, расположенному прямо у танцевальной площадки.
Элис скептически огляделась вокруг. «Старая Русь» не носила такого отпечатка экзотики, как другие подобные бистро в Париже: «Доминик» на рю Бреа или «Русский Павильон» на Франсуа-Премьер. Однако хорошо одетых туристов из Центральной Европы, которые здесь шумно наслаждались жизнью, этот факт совершенно не коробил.
Бутылка шампанского поджидала их в огромном серебряном ведре вместе с открытой оловянной посудиной внушительных размеров, наполненной белужьей икрой поверх слоя колотого льда, по какой-то необъяснимой причуде окрашенного в розовый цвет, в тон скатерти. По тому, как суетились вокруг их столика официанты «Старой Руси», было очевидно, что Паллиадис здесь почетный посетитель. Элис неожиданно поняла, отчего он не повез ее «К Максиму» или в любое другое фешенебельное заведение – там они оказались бы на виду, а ему этого не хотелось.
Неожиданно появился ансамбль балалаечников, почему-то одетых в какую-то немыслимую военную форму с блестящими эполетами. Музыканты поклонились и заиграли задушевную мелодию известного русского романса.
Элис глядела на розовый лед под толстым слоем черной икры. «Старая Русь», несомненно, была местом, куда можно отправиться, не желая попадаться на глаза кому-нибудь из знакомых. Например, когда у тебя назначено сомнительное свидание.
Она не сердилась. Но в то же время ее не приводило в восторг и все происходящее. «Попалась в собственные сети», – подумала она. Это было странное ощущение.
Официант в казачьем костюме вытащил из ведерка бутылку сухого «Моэт и Шандон», готовясь открыть ее. За соседним столиком веселилась большая группа шведских туристов в вечерних костюмах, они шумно праздновали день рождения своего товарища. К столику Николаса проследовал строй официантов, церемонно несших первое блюдо ужина: дымящийся борщ в глиняных мисках.
Николас Паллиадис взялся за ложку.
– Ужасно, что манекенщицы так загружены работой, – сказал он, – и получают так мало денег. – Выражение на его лице при этом было безмятежным, слегка скучающим.
Элис поглядела на него. Сочувствие Николаса Паллиадиса к низкооплачиваемым моделям домов высокой моды сильно уязвило ее, неожиданно для нее самой. Он, вероятно, думает, что вечер, проведенный в третьесортном клубе с разномастной публикой, является пределом всех ее мечтаний. Она посмотрела на татуировку на его руке, пока он поднимал бокал с вином.
Неожиданно в ее сознании возникла яркая картина обнаженного стройного мужского тела. Элис была поражена. Что с ней происходит? Отчего ее воображение проделывает такие трюки? Элис сделала большой глоток холодного шипучего вина.