Атомка

Тилье Франк

— Пожалела — ты так спокойно спал. Ну, почти спокойно, редко так бывает. А мне надо было покончить с материалами по делу, чтобы с утра передать его в суд.

Люси наклонилась к отверстию посреди гладкой поверхности крышки морозильника и заговорила громче:

— Смотри-ка! Это сделали дрелью, она тоже валялась на полу, отпечатков пальцев на ней не было. В саду есть сарайчик для инструментов, вот его-то дверь как раз взломали. Впрочем, такой засов и отодвинуть не так уж трудно — достаточно как следует стукнуть по нему кулаком. Цепь, висячий замок и дрель, скорее всего, взяли там. Земля снаружи слишком твердая и холодная, чтобы на ней отпечатались

следы подошв.

На пороге кухни показались техники с электрообогревателями. Шарко жестом попросил их задержаться на пороге.

— Зачем эта дырка? Убийца не хотел, чтобы он умер, задохнувшись?

Комиссар натянул перчатки из латекса, захлопнул крышку морозильника и нагнулся к проделанному в ней отверстию:

— Или…

— …или он хотел присутствовать при смерти жертвы. Видеть, как жертва будет биться о стены, бороться за жизнь.

— Тебе это кажется более правдоподобным?

— Безусловно. Мы нашли стеклянную пластинку, которой была прикрыта дырка. Через стекло убийца мог смотреть внутрь, а главное — не бояться, что из-за циркуляции воздуха в морозильнике станет теплее, даже при выключенном отоплении. Эта стекляшка была тщательно протерта после использования, так что и здесь никаких отпечатков. Потом посмотрим, есть ли потожировые следы или ДНК.

— Надо же, какой дотошный…

— Ага, все предусмотрел. Кроме того, эта дырка объясняет, зачем в морозильнике фонарь. Должно быть, его положили внутрь перед тем, как запереть там Кристофа Гамблена. Жертва не захочет остаться в темноте, зажжет фонарь и сделает тем самым наблюдение удобным для палача. Ужас какой-то… И даже если предположить, что у Гамблена хватило сил закричать, никто не мог его услышать: стенки у морозильника толстые, закрыт он герметично, а дом собственный, без соседей и жильцов.

Люси замолчала, приложив руки в перчатках к ледяному гробу и глядя в окно. За стеклами плясали первые в нынешнем году снежинки. Шарко знал способность подруги влезать в шкуру жертвы. Сейчас Люси мысленно внутри морозильной камеры, на месте Кристофа Гамблена, а он… он, Шарко, перемещался скорее в голову преступника, пытаясь понять его логику. Дырка просверлена сверху, а не в одной из боковых стенок — почему? Опять-таки для удобства наблюдения или из желания господства? Использовалось ли это отверстие, чтобы расспрашивать жертву? Палач не жалел времени, делал все основательно, без паники. Завидное хладнокровие требуется для такого…

Почему выбрана именно такая смерть — среди льда? Связано ли это каким-то образом с сексуальностью? Долго ли убийца выслеживал Кристофа Гамблена, прежде чем перейти к делу? Были ли они знакомы? Обыск, вскрытие, первые же анализы, наверное, хоть на часть вопросов помогут ответить…

Шарко слегка отодвинул подругу-коллегу назад, снова откинул крышку, еще раз осмотрел тело, повернулся, шаря взглядом справа, слева…

— В гостиной… — сказала Люси. — Там, в гостиной, нашли скотч и пятна крови на стуле. Там его пытали. Убийца привязал жертву к стулу, заткнул рот кляпом и стал делать ножом… да, возможно, ножом… надрезы на конечностях, на животе. Потом приволок сюда, чтобы запереть в морозильнике. Кровь на полу почти везде… А потом убийца стал смотреть, как жертва умирает.

Люси отошла к окну, опять обхватила себя руками. Шарко чувствовал, что нервы ее на пределе. После трагедии с девочками ей не всегда легко удавалось сохранять хладнокровие. Она больше никогда не присутствовала на вскрытии, и ей никогда не поручали дел, в которых жертвами были дети.

Комиссар

Шарко предпочел сейчас не заострять на этом внимания и сосредоточился на своей требующей скрупулезности работе. Он прошел в гостиную, оглядел ее. Вот стул, вот чем жертва была связана, вот пятна крови… Оперативники тем временем рылись в ящиках. Франк заметил фотографию в рамке. Мужчина и женщина. В шляпах, загримированные, дудят в тещины языки… Они явно счастливы. Мужчина — это жертва. Светловолосый, стройный, в глазах — настоящая жажда жизни.

Но кто-то решил положить конец его существованию.

Шарко вернулся в кухню и подошел к судмедэксперту:

— Как ты думаешь, зачем убийца засунул в морозильник одежду? И когда он это сделал: до или после смерти жертвы? Может быть, это символическое для преступника действие и…

Они с Шене были друзьями. Иногда обедали вместе, раз или два в месяц пропускали по стаканчику. Судмедэксперт не довольствовался тем, чтобы добросовестно провести вскрытие, ему нравилось чувствовать себя тесно связанным со следствием, обсуждать его ход с полицейскими, знать, чем кончилась история, участие в которой ограничивалось для него первой страницей, — до последней он никогда не доходил.

— Нет тут ничего символического! Думаю, жертва, пока находилась снаружи, была в одежде. Конечно, надо будет посмотреть все вещи повнимательнее, когда они оттают, но разрезы на джинсах и рубашке позволяют предположить, что убийца не раздевал Гамблена перед тем, как пытать его. По-моему, тот разделся сам уже внутри камеры.

— Ну-ка, объясни, не понимаю.

— Ты никогда не подбирал бродяг, умерших от холода? Некоторых из них находят совершенно голыми, а одежда лежит рядом. Как правило, такое случается во время сильных морозов, и называется это «парадоксальным раздеванием». Человек утрачивает ориентацию, ему начинает казаться, будто без одежды станет теплее. В большинстве случаев это происходит непосредственно перед полной потерей сознания. Такое поведение связано с дисфункцией гипоталамуса, части мозга, которая регулирует температуру тела. Иными словами, мозг от переохлаждения начинает барахлить, а жертва в результате — делать или говорить бог знает что…

Люси смотрела на свое отражение в оконном стекле, за которым медленно кружились снежные хлопья. Были бы девчонки сейчас здесь, они, визжа от радости, нацепили бы куртки и варежки, побежали на улицу… Потом стали бы лепить снеговика, кидаться друг в друга снежками и хохотать, хохотать…

Она печально вздохнула и спросила, не оборачиваясь:

— Сколько времени он умирал?

— Порезы на первый взгляд поверхностные, он должен был потерять сознание, когда температура тела опустилась ниже двадцати восьми градусов по Цельсию. Все происходило довольно быстро, потому что вокруг него было минус восемнадцать. Конечно, точнее скажут графики, но думаю, что все кончилось не больше чем за час.

— Это долго — час.

Шарко разогнулся, потер ладонь о ладонь. Все нужные снимки уже сделаны, все запечатлено навеки, теперь можно будет рассматривать фотографии, когда захочется: днем, ночью, в таком ракурсе, в другом… Нет никакого смысла оставаться в этой проклятой комнате. Пусть тут действуют криминалисты. Люди в белых комбинезонах закрыли все двери, включили электронагреватели, установили над морозильником мощные лампы, зажгли их тоже. Можно было бы ускорить процесс с помощью электросушилок или газовых горелок, можно было бы… а если бы таким образом оказались сдуты, уничтожены следы?