Атомная крепость (илл. И.Ефимова)

Цацулин Иван Константинович

Гейм размышлял о страшном действии атомного взрыва. Как будто угадывая его мысли, Финчли заметил:

– Окоп – единственное спасение.

Да, это так. Хорошо отрытый окоп спасет от светового излучения, предохранит от ожогов, защитит и от ударной волны и от потока невидимых убийц – гамма – и других лучей.

В расположение батальона возвратились без воодушевления. Командир рассматривал в бинокль каких-то солдат, выходивших из расположенного поблизости селения и занимавших позиции на флангах. Он бросал обидные замечания и, кажется, был почему-то очень доволен собой.

– В чем дело? – поинтересовался Гейм.

Кросби

объяснил – часть «новичков», недавно прибывших из Штатов, решила обосноваться в деревне. Но только что проезжавший офицер из штаба Келли выгнал их: эти желторотые птенцы, оказывается, понятия не имеют о косвенных последствиях ударной волны – в результате ударной волны и высокой температуры дома могут быть разрушены вдребезги, и тогда доски, бревна, кирпичи, стекло обрушатся на людей, как снаряды и пули. К тому же в деревне могут возникнуть пожары и завалы – солдаты окажутся в мышеловке.

Люди часто смотрели на часы, нервничали, обменивались невеселыми шутками. Даже всегда жизнерадостный Боб Финчли с грустью сказал другу.

– Я думаю, что наш старик когда-нибудь увидит мои останки, нашпигованные всякой атомной дрянью… В конце концов я не брал обязательств беспрерывно проходить атомное окуривание! Хорошо, если ребята артиллеристы знают математику и положат снаряды точно в указанном квадрате, а если они ошибутся? Тогда мои старики потеряют единственного сына и, между нами, Стив, толкового парня.

Подошел Кросби. Машинально взглянув на часы, майор присел рядом с Геймом.

– Тянут, – произнес он угрюмо. – Игра на нервах, а не маневры.

Гейм бросил на него вопросительный взгляд.

– В подобных маневрах слишком много условностей, – сказал Кросби. – Они слишком далеки от того, что было бы на войне. Начнем с того, что авиационная разведка неприятеля давно нащупала бы позиции атомных пушек и вывела бы их из строя. Н-да… – он посмотрел вокруг и неожиданно поднял вверх брови. – Эге! Наш командир, кажется, увлекся критикой соседей и не подумал о своем подразделении, – и он указал рукой на верхушки деревьев.

– Вы опасаетесь верхового пожара? – спросил Гейм.

– Да, капитан. Будет произведено несколько выстрелов. Расстояние – близкое, листва деревьев может мгновенно воспламениться, и мы тут окажемся в незавидном положении. Да и подлесник, как видите, не вырублен. Нет, как хотите, а я предпочитаю быть поближе к укрытию.

– Но когда же, наконец, начнется? – спросил Финчли.

Кросби пожал плечами:

– Теперь уже скоро… Завещание писать поздно, парень.

Командир батальона принял приказ по рации и созвал младших офицеров. Снова сигнал – люди бросились каждый к заранее указанному ему месту. По-видимому, действительно скоро должно было начаться – солдаты поспешно, без видимой охоты, молча облачались в защитные костюмы и накидки, надевали поверх обуви специальные чулки, натягивали на руки перчатки, а на голову противогазы. В таком не очень привлекательном виде они походили на пожарников или на водолазов.

Гейм прошелся по траншее глубиной в два метра, она была перекрыта бревнами, на которых лежал толстый слой земли. Кое-где он увидел крепление из досок, жердей и щитов из хвороста. Траншея делилась на обособленные участки, каждый из которых был рассчитан на несколько солдат. Здесь имелись ниши и блиндажи с крепкими дверьми. Впрочем, как убедился Гейм, дверей было, как правило, две: одна из них вела в небольшой

коридорчик, в боковой стене которого находилась вторая, ведущая непосредственно в блиндаж. Это было сделано на тот случай, если бы ударная волна прошлась по траншее, тогда первая дверь разлетелась бы на куски, но при таком устройстве подземного убежища и при второй прочной двери осколки от первой не могли бы причинить вреда людям, находящимся в блиндаже.

Гейм обратил внимание на то, что подземные убежища были построены очень прочно, бетонированы и снабжены запасными выходами. В Юкка-Флэтс он ничего подобного не видел. Очевидно, это объяснялось специфичностью предстоящих атомных взрывов. Видя добротность инженерных сооружений, Гейм поневоле испытал чувство некоторого успокоения. От ударной волны и радиоактивного излучения можно найти надежную защиту лишь вот в таких блиндажах.

Главное при этом, конечно, предохранить солдат от электромагнитных гамма-лучей, которые имеют дьявольскую способность проникать через любое вещество. Но все же четырнадцать сантиметров грунта снижают дозу радиации вдвое, шесть сантиметров стали – в пять раз, а один метр грунта или шестьдесят сантиметров бетона над головой ослабляют силу гамма-лучей более чем в сто раз.

В условиях атомной войны старый испытанный друг солдата – окоп, несколько модернизированный, приобретает решающее значение для защиты от ядерного оружия, от атомного или термоядерного взрыва.

Время тянулось в напряженном ожидании. Минута, еще минута… Некоторые солдаты не вытерпели, сняли противогазы.

Неожиданно коротко завыла сирена. Всё! Ходы траншеи превратились в муравейник, на этот раз было не до шуток, это было «настоящее», и все спешили как можно скорее очутиться в надежном укрытии.

Топот ног, приглушенный грунтом, мгновенно смолк, и опять настала тишина, гнетущая до боли в сердце. Гейм снова подумал об игре на нервах, но в это мгновенье где-то, как ему показалось, над самой его головой, раздались удары – один, другой… Стены блиндажа затряслись, как при землетрясении. Гейм смотрел на часы – стрелка хронометра торопливо отсчитывала секунды…

Выскочив из траншеи, Гейм бросился к командному пункту. Группа солдат также покинула траншею – команда радиационной разведки, вооруженная дозиметрическими приборами, поспешно садилась в бронетранспортер. Сейчас разведчики определят районы и степень радиоактивного заражения, наметят маршрут, по которому батальон пойдет в наступление.

Остальные солдаты выскочили из траншеи и через стекла противогазов смотрели туда, где, как они заранее знали, посреди пшеничного поля должны были взорваться атомные снаряды. Впрочем пшеничного поля уже не существовало – перед Геймом лежала мертвая, обугленная земля. Над землей било ослепительное пламя, но огненного шара Гейм на этот раз не увидел. Перед ним кипел, бурлил и переливался гигантский куполообразный конус, в который с земли будто всасывались огромные седые и бурые полосы песка и пыли. Чудовищной силы атомная энергия билась над землей. Так продолжалось несколько секунд. Затем грязно-серый столб стал расти и превращаться в грибообразное облако, по сторонам которого сверкали огненно-яркие молнии. Бурые клубы извергали кровавые и нежно-розовые струи, мгновенно исчезавшие в раскаленной массе. Гигантский бушующий столб уходил все выше в побледневшее небо, черные облака, как огромные хлопья сажи, повисли высоко-высоко.