Атомная крепость
Шрифт:
Но Нортон не хотел так легко сдаваться.
– Я должен знать, что делают люди в этой чертовой лаборатории, – упрямо произнес он.
– Почему? – Старк пытливо посмотрел на него.
И тогда Нортон понял, что ученый не доверяет ему, не уверен в том, что его, Нортона, не подослали к нему. И, поняв это, почувствовал свое бессилие. Чем, в самом деле, мог он убедить Старка в своей искренности? Больше он не мог оставаться с ученым. Он пожал плечами и, положив руку на руль машины, попросил остановить ее. Старк усмехнулся:
– Обиделись, капитан Нортон?
– И да, и нет. По-своему вы правы, – ответил
– Вас беспокоит совесть? – почти весело спросил Старк.
– Я не думаю о своей шкуре, – ответил Нортон. Старк задумался.
– Вам не следует знать тайну этой адской лаборатории, – произнес он. – Вы все равно ничего не сможете изменить, Нортон. Да я и ничего не могу вам сообщить, на это потребовалось бы слишком много времени, а за мной здесь следят. Если вы честный человек, уходите от Прайса. Этот человек полон чудовищных замыслов. Сейчас он пытается осуществить свои планы диверсий против Советского Союза и Китая, планы «Бездна», – при этих словах Старк протянул руку в сторону синеющей невдалеке громады гор, где находилась лаборатория Крауса, – и «Космос».
– Стало быть, он пытается развязать новую войну… – сказал Нортон.
– Боюсь, что его замыслы идут дальше. – Лицо профессора стало непроницаемым. – Прощайте, мне пора.
Нортон вышел из машины и по тропинке направился в сторону: ему хотелось побыть наедине со своими мыслями. Автомобиль Старка исчез в облаках пыли.
«Бездна» и «Космос», что же означает этот шифр? По-видимому, в них и скрыта суть проводимой по приказу Прайса работы. Но какой работы? Что же все-таки Краус и его американские коллеги делают в лаборатории Прайса здесь, в Гималаях? И какое отношение эта их работа имеет к экспедиции Смита? А что какая-то связь имеется, в этом Нортон был уверен.
Летчик думал о словах ученого: «Если вы честный человек, уходите от Прайса». Но Нортон не мог согласиться с ним. Ему казалось сейчас, что, наоборот, если он честный человек, то должен не уходить от Прайса, а оставаться возле него, проникнуть в его тайны, чтобы затем вступить с ним в борьбу. Он, к сожалению, не знал, что только что люди Прайса видели его беседующим со Старком и что участь Нортона была уже тем самым предрешена. Впрочем, не знал об этом и Каррайт, иначе он, конечно, не пришел бы во флигель, временно предоставленный летчику на вилле Прайса на Гудзоне, и не стал бы столь беззаботно с утра возиться с коктейлями.
На этот раз Каррайт был все же пьян.
– Бо-та-ни-ки!.. – бормотал он и грозил кому-то пальцем. – Но я-то здесь при чем? Пусть уж с ними возится Краус. Я устал жить одними нервами. Да, да! Мне надоело рисковать жизнью. Краус!.. Этот чертов проныра думает снова выехать на мне… Шалишь! Не поеду, и все! Какое мне дело до этих русских ученых – Ясного и Лучинина? Черт побери, не бандит же я, чтобы заниматься мокрыми делами!
Он помолчал.
– Н-да… – снова вполголоса заговорил Каррайт, – их есть кому ликвидировать и без меня, будьте покойны… А мне пора в Военно-связной комитет. Правда, Дуглас?
Нортон сделал вид, что спит.
Так вот оно что! Каррайт ждет от «короля урана» за свои заслуги тепленького местечка в Военно-связном комитете при Комиссии
Старк медленно поднимался по ступеням лестницы, Он был недоволен собой, недоволен тем, что согласился приехать в Прайсхилл. Зачем, в самом деле, было приезжать? Разве не ясно заранее, что предстоящий разговор с Прайсом не даст ничего нового, что он в сущности на нужен? Конечно же, это совершенно очевидно, по крайней мере для самого Старка. Но Прайс почему-то упорно не хочет понять этого, он предпочитает считать свои грязные дела бизнесом и делает вид, что не видит в них ничего из ряда вон выходящего. Во всяком случае так он говорил во время последнего коротенького разговора по телефону. И вот вместо того, чтобы послать Прайса к черту, Старк сдался на уговоры и приехал на его виллу для последней беседы. Ученый сердито фыркнул и остановился, чтобы поправить пенсне. Он посмотрел назад на деревья, закрывающие отсюда широкую гладь Гудзона, взглянул на уже высоко поднявшееся солнце и вдруг неожиданно рядом с собой заметил Нортона.
– Хэлло, профессор, – почти вплотную приблизился к нему летчик.
– Хэлло, капитан. – Старк приветливо и несколько смущенно поднял шляпу.
Он сделал шаг навстречу Нортону и тихо произнес:
– Я приехал сюда для последней беседы. Вы меня понимаете?
– Если я вас правильно понял, вы поступили опрометчиво, – сказал Нортон. – Будьте осторожны… Вы даже не представляете, что эти люди могут с вами сделать.
– Наоборот, я хорошо представляю это, – ответил профессор, – но следует иметь в виду, что опасность теперь угрожает мне или может угрожать, независимо от того, где я буду находиться, – здесь или дома… Послушайте, – быстро проговорил он, – если со мной что случится, разыщите мою дочь и помогите ей… Чармиан останется совсем одинокой.
Нортон молча кивнул, пожал ученому руку и, круто повернувшись, пошел к флигелю, видневшемуся невдалеке.
Старк, высокий, худой, с плотно сжатыми челюстями, решительно поднялся по ступеням, прошел по коридору, постучал в дверь кабинета Прайса. Он был так поглощен своими мыслями, что совершенно не обратил внимания на то, что его почему-то никто не встретил.
– Кам ин! Войдите! – послышался голос Прайса, и Старк толкнул дверь.
При виде профессора Прайс поднялся из-за массивного письменного стола и с протянутой рукой сделал несколько шагов навстречу.
Они уселись в глубокие кожаные кресла. Прайс с нескрываемым любопытством смотрел на Старка, но Старк молчал. Он справедливо считал, что на этот раз молчание будет убедительнее слов: Прайс сразу должен понять, что он, Старк, тверд в своем решении и категорически отказывается сотрудничать с ним. Он пытливо взглянул на Прайса, ожидая увидеть на его лице так хорошо знакомое ему выражение недовольства и озлобленности. Однако, к своему удивлению, Старк заметил, что Прайс чем-то весьма доволен.