Атомный поезд
Шрифт:
— Ну, с боевым крещением всех! — сказал он, глядя почему-то на Кудасова. — Дай бог, чтобы только учебно-боевые пускать!
Все выпили с явным удовольствием, только Александр с отвращением: организм ещё помнил алкогольное отравление в кротовской чайной. Однако спирт согрел не только тело, но и душу. Сразу стало спокойней и веселей, владевшее им напряжение стало отпускать. Разносолов на столе не было, закусывали надоевшими сосисками и пюре, однако предусмотрительный Волобуев припас банку с солёными помидорами,
— А теперь персонально за старшего лейтенанта Кудасова! — объявил Ефимов. Александр встал. Это большая честь, когда командир поднимает за тебя тост. — С сегодняшнего дня ты, Саша, не салага и не новичок, а классный ракетчик, — продолжил Ефимов. — Сделать такой выстрел не каждый сможет!
— Это вы на меня намекаете? — отставив стакан и глядя исподлобья, спросил Белов. Похоже, его уже развезло.
Все замолчали.
— Пей, Евгений Романович! — с нажимом сказал Ефимов. — Хорошую смену себе вырастил, пей и радуйся!
— Меня сменять ещё рано! — раздражённо буркнул полковник. — Хотя все этого ждут. Я столько пусков провёл…
— А что за пуски, Евгений Романович? — спросил Кудасов и улыбнулся. — Расскажите, нам всем будет интересно!
— Рано вам ещё про то слушать. Не доросли…
Но Александр завёлся.
— Почему рано? Вот я сегодня провёл учебно-боевой пуск с использованием ядерного заряда. Все здесь сидящие этому свидетели. Данный факт занесут в моё личное дело. Правда, товарищ майор? — обратился он к Сомову.
— Даже не сомневайся, — кивнул особист. — Всё занесём.
Кудасов вновь повернулся к своему командиру:
— А вы, товарищ полковник, когда, где и какие запуски производили?
Ефимов и Сомов читали личное дело Белова и наверняка знали, что запусков на его личном счёту нет. Врать в их присутствии Евгений Романович не мог. Поэтому он молча поднял свой стакан и вылил спирт в рот, не закусывая. Потом, забывшись, достал сигарету и, зажав её зубами, принялся искать зажигалку.
Начальник поезда смотрел на него, как на невесть откуда выпрыгнувшую на стол шелудивую кошку.
— Тава-а-арищ палковник, — ёрническим голосом произнёс Ефимов. — Осмелюсь напомнить, что курить на борту запрещено!
— Так ведь праздник празднуем, — невнятно произнёс он. — Пить на борту ведь тоже запрещено! А мы пьём!
— Кто пьёт? — удивился Ефимов. — Я не пью, Волобуев и Сомов тоже и Кудасов не пьёт. Потому мы все трезвые. Один ты, Евгений Романович, пьёшь. Потому заканчивай это дело, иди к себе в каюту и отдыхай. А оружие мне сдай. На всякий случай!
Дрожащей рукой Белов расстегнул кобуру и положил оружие на стол.
— А почему вы мне про сброс крышки не подсказали, а? — мстительно спросил опьяневший Кудасов.
— Какой крышки? Я ничего не видел…
Белов тяжело поднялся и, пошатываясь,
— Всё он видел! — сказал Кудасов. — Просто был бы рад, если бы я пуск сорвал!
Он встал.
— Спасибо, товарищ подполковник. Готов всегда попадать в цель!
Кудасов вышел из штабного салона, но направился не в четвёртый вагон, а в третий. Из каюты военврача как раз выходил последний пациент, который получил успокоительную пилюлю и постепенно приходил в себя.
Коротко постучав, Александр зашёл в каюту.
— Товарищ майор медицинской службы, старший лейтенант Кудасов представляется по случаю успешного поражения цели! — доложил он по всей форме.
Наталья Игоревна сидела на своём обычном месте в белом халате. Она улыбнулась.
— Фенамин опять помог?
— Фенамин?
Старлей растерянно пошарил по карманам и, вытащив несколько забытых таблеток, удивлённо уставился на них.
— Вот они… Я совсем забыл…
Он обратил внимание, что Наташа подобрала волосы в пучок на затылке. Новый облик очень украшал её.
— Как себя чувствовали при запуске? — доброжелательно спросила майор Булатова. Ему вдруг показалось, что вчера в боевом вагоне ничего не происходило, это просто плод его воображения, как и разговоры с ракетой.
— Совершенно нормально. Только… Я разговаривал с «Молнией» и она мне отвечала!
— С кем разговаривали?!
— Ну с этой, ракетой! И летел вместе с ней. Правда летел. Видел землю, видел, как она попала в цель, даже немного поправил. И взрыв видел. Я рассказал всем, каким именно получилось попадание. А потом пришло подтверждение, и всё совпало!
Глаза военврача округлились. В них плескалось сочувствие и боль.
— Бедный мальчик! Это нервные перегрузки, недостаток воздуха и пространства… Беги с этого поезда! Он привезёт тебя только в психушку!
Она встала, и в тесной каюте они оказались лицом к лицу, как на крохотном пятачке свободного пространства в боевом вагоне. И вдруг Саша понял, что вчерашние воспоминания — вовсе не игра фантазии, потому что зажатые в руке таблетки фенамина вполне материальны. Значит, вполне реально то, что происходило вчера. Он понял это ещё до того, как Наталья Игоревна заперла дверь на задвижку.
Под халатом у неё было только бельё. Александр запомнил белый живот с густой растительностью внизу — яркий контраст с выбритой везде Оксаной. Узкая неудобная полка, стук колёс, тугое бьющееся тело и требовательный стук в дверь…
— Кто это рвётся? — спросил он, когда они вынырнули из горячих влажных волн страсти.
— Не… знаю… — тяжело дыша, вымолвила женщина. И тут же добавила: — Подожди, не выходи…
Она постепенно пришла в себя и, прижавшись ухом к двери, вслушалась в происходящее снаружи.