Атрибуция, диссонанс и социальное познание

Налчаджян Альберт Агабекович

ОТВЕТЫ НА ВОПРОСЫ «ЗАЧ ЕМ?» И «ПОЧЕМУ?»

Предполагают ли эти вопросы содержательно разные ответы и, следовательно, разные ответы, когда спрашивающий имеет в виду одного и того человека? В обыходной речи мы интуитивно понимаем, что разница есть, и, по-видимому, соответствующим образом и отвечаем. Но в рамках научной теории атрибуции мы должны четко и в словесной форме выразить эти свои интуитивные «чувства» и «понимание».

1) «Зачем?» Есть точка зрения, согласно которой вопрос «Зачем?» касается общих целей или причин деятельность человека (Хекхаузен, 1986, ч. 2, с. 60). Согласно этой точке зрения, задавая вопрос «зачем»? человек имеет в виду (или стремится осуществить) атрибуции мотивации или интенции, в силу которых совершается действие.

2) «Почему?» Задавая вопрос «Почему?», человек, согласно этой точке зрения,

желает получить объяснения (или разъяснения) «… о результатах целенаправленных действий, о событиях и ситуациях, охватывающих также и непроизвольную активность» (Хекхаузен, 1986, ч. 2, с. 60).

Говоря проще, задавая вопрос «Зачем?», хотят получить ответ о мотивах; задавая же вопрос «Почему?», желают знать объяснение результатов деятельности. Это интересное различие, и в основном Хекхаузен прав в том, что в период до написания его книги в теории атрибуции это различие не проводилось. Правда, в последние годы отмечается понимание того, что обоснование (вопрос об основах действий) и объяснение (вопрос о причинах действий) – не одно и то же. Но это не то различие, о котором говорил Хекхаузен.

Действительно, человек может стремиться к цели Ц_1, но в итоге своих целенаправленных действий добиться или Ц₂ (где Ц₂ меньше Ц₁ ) или Ц₃ (где Ц₃ больше Ц₁). Первый случай – это неуспех, второй – большой успех. Когда же достигается заранее поставленная цель (Ц₁), то это успех. Но поскольку получается три таких варианта, причем неуспех и большой успех могут иметь свои градации (уровни), то обычно после завершения целенаправленной деятельности возникает вопрос «Почему?», т. е. человек, спрашивая себя «почему?», например, не сумел добиваться цели Ц₁, а получил меньший результат (Ц₂). Большой успех (Ц₃) также вызывает вопросы: человек хотел бы знать его причины и в дальнейшем держаться этой линии поведения, чтобы добиваться новых больших успехов. Ясно, что подобные вопросы может задавать себе не только сам актер (и делать свои автоатрибуции причин), но и наблюдатель, который, желая понять поведение актера, совершает соответствующие гетероатрибуции причин результатов деятельности.

Нетрудно понять, что вопросы типа «Зачем он так много работает?» и «Почему он получил такие результаты?» – по существу своему разные. Они касаются разных предметов. В первом случае нас интересуют общие мотивы активности человека, а во втором – причины конкретных результатов этой же активности. Когда о ком-либо спрашивают: «Почему он потерпел поражение?», то хотят знать причины поражения или конкретного результата его действий. Об этих же его действиях можно спрашивать: «А зачем он ввязался в это дело?» или «Зачем он вообще проявляет такую активность?» Это уже другой вопрос: это вопрос об общих мотивах активности человека.

Отсюда становится ясно, что мы должны (в психологии) различить несколько видов понимания. Их по крайней мере два: 1) понимание мотивов активности человека (например, его намерений, мечтаний и т. п.); 2) понимание причин результатов его деятельности (например, причинами неудачи могут быть невнимательность актера или внешние препятствия).

Относительно механизмов этих двух форм психологического понимания я предлагаю следующую гипотезу: 1) при атрибуции мотивов социального актера преобладают внутренние атрибуции, поскольку мотивы – внутренние психические явления; 2) при атрибуции мотивов внешние атрибуции не могут касаться ситуативных факторов. Они, скорее всего, касаются таких фаталистических «причин», как наследственность, Бог и другие духовные существа, которые находятся вне контроля нашего социального актера; 3) истинные каузальные атрибуции имеют место тогда, когда человек пытается найти ответ на вопрос «Почему?» В этом случае атрибуции будут не только внутренними, но и внешними. Я думаю, что ошибки атрибуции, как они описаны до сих пор, имеют место главным образом при атрибуции причин, а не

при атрибуции мотивов.

Итак, дифференциация мотивов и причин позволила нам высказать идею о том, что существует два психологически различных вида атрибуции; это атрибуция мотивов (оснований) и атрибуция причин действий человека и их результатов. Как будет видно из дальнейшего изложения, на основе сказанного нам придется выделить также два типа ошибок атрибуции: ошибки при атрибуции оснований действий и ошибки при собственно каузальных атрибуциях, осуществляемых наблюдетелем социального поведения другого человека.

Справедливости ради надо признать, что зачатки понимания различия причины и основания мы видим уже у Басса (известного в первую очередь своими исследованиями в области психологии агрессии). Басс выступил еще в 1978 г. с критикой в адрес теории атрибуции Хайдера и Келли (см.: Buss 1978). Я различаю мотив и причину, в то время как Басс различал причину и основание. Является ли основание мотивом? Что имеют в виду люди, когда, слушая другого, говорят: «Резонно!»? То, что говорящий (действующее лицо) правильно рассуждает о мотивах («Зачем?») или о причинах («Почему?»)?

То, что в народной («наивной») психологии эти тонкие различия не всегда проводятся, видно из того, как в общих словарях объясняются соответствующие понятия. Например, слово «reason» в «Англо-русском словаре» В.К. Мюллера переводится и как основание, и как причина, и как мотив, и т. п.

На различия мотивов и причин обратил внимание психолог Круглански (Kruglanski, 1975).

1.18. Каузальные атрибуции в физическом и социальном мире

ПРОБЛЕМА

Выше я вкратце представил современное понимание каузальной атрибуции. Теперь же вернусь к этому вопросу с тем, чтобы сравнить между собой роль атрибуции при познании физического мира и социальной жизни, а также высказать ряд новых идей.

Наблюдая за событиями физического и социального мира, человек каким-то образом воспринимает и понимает также причины этих событий. Эта проблема давно интересует мыслителей, и некоторые философы и психологи задолго до появления теории атрибуции высказывали об этом различные суждения. Более того, в психологии первой половины XX в. были проведены даже экспериментальные исследования по восприятию причинности, которые, как мы увидим, представляют интерес не только для психологии социального познания, но даже для этнопсихологии. Вкратце историю этого вопроса рассмотрел Хайдер, основатель теории атрибуции, одним из первых исследовавший психологическую проблему восприятия причинности.

ВОСПРИЯТИЕ И АТРИБУЦИЯ ФИЗИЧЕСКОЙ ПРИЧИННОСТИ

Из повседневного опыта известно, и мыслящие люди давно заметили, что восприятие внешнего мира – процесс сложный.

Мы воспринимаем не просто то, что дано в наших ощущениях, но также и то, что скрыто от органов чувств. Более того, даже в чувственно воспринимаемом мы видим не только отдельные предметы, но также их взаимные связи.

Недаром Фриц Хайдер в опубликованной в 1958 г. книге «Психология межличностных отношений» (Heider, 1958) утверждал, что наше восприятие является одновременно феноменальным и каузальным. Феноменальное восприятие охватывает непосредственно воспринимаемое, «картину» предметов и ситуаций. Под каузальным же восприятием он имел в виду психический процесс построения образа предмета, находящегося на определенном расстоянии от человека. Например, когда мы воспринимаем другого человека, то, кроме его физических признаков и локализации в пространстве и времени, воспринимаем также его эмоции, психические состояния, желания и т. п. Но это уже из сферы восприятия психологической причинности. Поскольку в этой книге я уже указал на существование процессов атрибуции качеств и причин физическим, неодушевленным объектам, приведу некоторые дополнительные факты, которые позволят нам делать далеко идущие выводы о характере мировосприятия и мышления современного человека. Еще в 40-е годы XX в. психолог Мишотт опубликовал результаты своих интересных опытов. Он предлагал своим испытуемым наблюдать за следующим событием и дать его описание: «…объект А движется к объекту В, касается его, после чего А останавливается, а В начинает двигаться в том же направлении, в котором двигается А» (Хекхаузен, 1986, ч. 2, с. 63; Michotte, 1946; Фресс, Пиаже, 1978, с. 62–70).