АТРОПАТЕНА
Шрифт:
– Кто это? – удивленно вскрикнул Огуз и, опередив Албанера, побежал к упавшему мальчику.
Став над ним, он приставил к его груди меч и строго спросил:
– Ты кто такой? Что ты здесь делаешь?
Подоспевшию сюда Албанер оттолкнул в сторону руку Огуза . Затем он нагнулся к мальчику и спросил:
– Как ты, малыш, не ушибся?
Тот не ответил, а только со страхом посмотрел на незнакомцев.
Албанер резко обернулса к своему спутнику:
– Огуз, и как тебе не стыдно? Разве ты не видишь, с какой высоты он упал? Бедняга, наверное, сильно
Ззатем он протянул ему руку и спросил:
– Ты сам сможешь встать?
Тот снова промолчал. Глядя прямо в глаза Албанера, он отвел его руку в сторону и поднялся на ноги.
Албанер усмехнулся и спросил:
– Как тебя зовут?
Но тот, все еще настороженным и изучающим взглядом наблюдая незваных гостей, снова не ответил. Видно было, что он все еще находится в крайнем замешательстве.
Но когда мальчик все-таки собрался открыть рот, в небе сверкнула молния и раздался гром. Через считанные секунды на лес обрушился ливень. Огуз тут же бросился к лошадям, и ухватив их за поводы, повел в лесную чащу. Отовсюда донесся свежий аромат леса. Албанер, еще толком не выяснив, кто этот мальчик, взял его под локоть и повел с собой под защиту большого развесистого дуба. Когда они устролись под деревом, он спросил:
– Так ты можешь говорить? Как тебя зовут?
Мальчик, словно спохватившись, что ему уже давно надо было отвечать на эти вопросы, ответил:
– Меня зовут Харун.
– Вот это другое дело, – улыбнулся он. – А меня зовут Албанер
Сказав это, самый молодой рыцарь Албании протянул ему руку:
– Давай будем дружить. Ты нас не бойся, Харун. Мы не причиним тебе никакого вреда. – тут, взглянув наружу, он сказал :
– А вот и дождь закончился.
Указывая на приближащегося к ним Огуза, уже ведущего сюда лошадей, он представил его:
– А вон это Огуз. Он и мой самый близкий друг, и оруженосец. На самом деле, он вовсе и не носит мое оружие. Но так принято, что у рыцаря долженн быть свой оруженосец. Вот я и взял к себе в оруженосцы моего самого близкого друга.
Когда Огуз подошел к дубу, где укрывались Албанер и Харун, он спросил:
– Что такое? Только что он даже свой рот не открывать не хотел. И что я вижу? Вы тут болтаете, как все люди.
Албанер, положив руку на плечо мальчику, сказал:
– Знакомься! Этого парня зовут Харун. О тебе я уже немного ему рассказал.
Тот, протянув ему руку, представился:
– Я – Огуз.
– А я – Харун, – ответил мальчик, смело пожимая его большую руку.
Огуз, повернулся к своему другу и спросил:
– Албанер, а о себе он что-то рассказал? Кто он? Из чьих он? Что он тут делает?
Он , улыбнувшись, посмотрел на Харуна и ответил:
– Мы только что начали беседу. Наверно, и он что-нибудь о себе расскажет.
Харун, глядя на мокрые разноцветные листья, годами собиравшиеся в кучу возле дуба, тихим ответил:
– Вообще-то я не очень верю, что то, что я вам расскажу о себе, будет для вас интересно и приятно.
Албанер сказал:
– Ты рассказывай, рассказывай и не беспокойся, для нас
Харун взглянул на Албанера, а потом на Огуза и начал:
– Ну что, тогда слушайте. Я расскажу вам, что со мной случилось. Сам я из племени бедуинов. В конце этого леса начинается длинная-длинная дорога. Если по ней ехать на лошади, то через много-много дней можно добраться до начала одной жаркой бескрайней пустыни. Вот в той пустыне и жило счастливой жизнью наше племя. Мой отец был его вождем. Единственный здесь источник воды находился на нашей земле. А его хранителем и хозяином был мой отец. Мой отец часто говорил, что наши земли, что лежали поблизости от этого родника , напоминают рай. Во всей пустыне только здесь вырастали плодовые деревья и цвели цветы.
Едва мальчик сделал паузу, чтобы продолжить, как Огуз, не дав ему говорить, спросил:
– Гм…Очень интересно. А как же в такой жаркой пустыне появился этот родник? Что-то не верится. А откуда же туда приходила вода?
Харун, немного нахмурившись, спокойно ответил:
– Вокруг него со всех сторон стоят скалы. А эта вода собиралась под ними и текла под землей прямо к месту, откуда бил родник.
Но Албанер, который заметил, как Огуз нечаянно изменил тему беседы, вмещался в разговор::
– Погоди, Харун. Ты же говорил, что что-то случилось с вашим племенем. Что же?
Однако Огуз снова не дал Харуну продолжить свой рассказ и спросил:
– Харун, а эти скалы очень высокие?
– Не так уж. Только это очень интересные, странные скалы. На них очень много разных рисунков.
– Каких таких рисунков? Что на них нарисовано?
–Все они высечены в очень далекие времена. На одной скале видны животные, охота на зверей, а на другой мужчины и женщины, деревья, разные фигуры, все что хочешь, на третьей какие-то надписи. Только на одной, самой высокой скале есть только один рисунок и все. Наверно, трудно было туда забраться.
Когда Огуз хотел задасть Харуну еще один вопрос, Албанер дернул его за рукав и тихо сказал:
– Что ты пристал к нему с этими скалами? Он же хочет рассказать, что у него на душе!
Огуз, как заведенный, не отставал от разговорившегося мальчика:
– Харун, а что же это за рисунок, что уже никто не захотел или не смог нарисовать там что-то еще?
Харун уже начинал ненавидеть Огуза. Он не забыл, что тот начал свое знакомство с того, что приставил к его груди меч.
Он с большой неохотой, даже не глядя на него, ответил:
– Т ам нарисована картинка, где показана страна, как ее, с-с-с … А! Сахира!
Услышав то, что он сказал, Албанер и Огуз взволнованно переглянулись. Албанер встал перед мальчиком на колени и положил свою руку на его плечо. Затем он внимательно посмотрел в его черные-черные глаза и сказал:
– Харун, пожалуйста, повтори еще раз, что ты только что сказал.
Харун, не понимая, зачем это понадобилось Албанеру, несколько смешался. Но через некоторое время он повторил:
– Я сказал, что на скале есть картинка, где показана страна Сахира.