Аттракцион Безнадега

Панов Вадим Юрьевич

Но такова была плата за безопасность.

И именно внутри головного, пассажирского мега вестовой отыскал еще не старого – лет пятидесяти, не больше, – абсолютно седого мужчину, одетого в серые штаны-карго, высокие ботинки и грязноватую зеленую рубашку с закатанными рукавами. Правую руку седого усиливал накладной киберпротез, гораздо меньшего, чем требовалось, размера, однако внимание на это несоответствие никто не обращал: после Времени Света с медицинским оборудованием стало туго, и люди пользовали то, что удавалось отыскать.

Мужчина занимал место у иллюминатора, что говорило о его привилегированном

статусе, и коротал время за чтением настолько потрепанной книги, что она казалась призраком самой себя. И это занятие также подтверждало, что седой стоит на ступеньку выше обычных пассажиров мега, предпочитавших спать, ругаться или раскидывать карты.

– Господин Тредер! – Обычно посланец хозяина вел себя куда свободнее, к пассажирам обращался исключительно на «ты», чтобы не привыкли, сволочи, к приличному обхождению, однако с седым следовало вести себя осмотрительно.

– Да?

– Вас хочет видеть баши.

Больше вестовой ничего не добавил, поскольку каждому пассажиру или служащему – даже привилегированному – было ясно, что раз баши зовет, то это важно, срочно и отказаться ни в коем случае нельзя. Поэтому седой немедленно поднялся, спрятал книгу в карман рюкзака и кивнул сидевшей напротив девушке:

– Жди здесь.

Она никак не отреагировала, продолжила смотреть в распахнутый иллюминатор, но Тредер и не ждал ответа и, кивнув, сразу же повернулся к вестовому:

– Я готов.

И они пошли по узкому коридору к голове мегатрака, к его командирской половине, отделенной от пассажирской зоны бронированной перегородкой, дверь которой запиралась изнутри. Вестовой остановился у «глазка», назвался, сообщил, кого сопровождает, после чего замок щелкнул, тяжелая дверь приоткрылась, и Тредер, сопровождаемый пристальными взглядами двух вооруженных охранников, медленно прошагал в кабину мимо жилых отсеков первой команды.

Вестовой важно указывал путь.

Мегатраки бронекаравана Мухаммеда Энгельса были построены на базе атомоходов «БелАЗ Каракум», которые до войны таскали грузы по пустыням и потому прекрасно чувствовали себя в Зандре. Кабина «Эйнштейна» располагалась на двадцатиметровой высоте и была настоящим капитанским мостиком площадью в тридцать квадратных метров. Здесь находились рулевой, связист, баши и операторы внутренней сети, управляющие машиной и автоматическим оружием. Прямо под кабиной располагался силовой блок атомохода, однако команду это обстоятельство не смущало: реактор был надежно защищен таранным ножом по носу, массивными цельными колесами и мощной броней корпуса.

– Хаким!

– Примите мое почтение, уважаемый баши. – Тредер склонил голову. – Для меня большая честь быть призванным вами.

– Ты по-прежнему вежлив.

– Воспитан.

– Разумеется.

Мухаммед Энгельс встретил пассажира хоть и дружеским восклицанием, но даже не обозначил движения подняться с капитанского кресла. Протянул руку, позволив ее пожать, выслушал все полагающиеся словеса, после чего небрежно указал на лобовое стекло:

– Аттракцион Железной Девы.

И умолк.

Седой обернулся и прищурился на показавшуюся вдали колокольню. Он знал, что бронекараван минут десять как взобрался на плато Кирпичи, тогда же понял, что цель близка, но все равно продемонстрировал эмоции:

– Наконец-то! – и шумно выдохнул: – Добрался.

– Здесь

наши пути разойдутся.

– Да. – Тредер поклонился: – Благодарю за все, что вы сделали для меня, уважаемый баши. Только в вашем караване я мог чувствовать себя по-настоящему спокойно.

– Другие караваны сюда не ходят. – Энгельс позволил себе усмешку: – Боятся…

Аттракционы, то есть не рядовые поселения Зандра, а логова бандитов, мародеров и работорговцев, осторожные гильдеры предпочитали обходить стороной, устраивая шумные ярмарки в нормальных городах, но Железная Дева была исключением. И баши Мухаммед лукавил, когда говорил, что в Деву ходит только он: ее не оставляли вниманием все торговцы этой части Зандра, потому что…

Все дело заключалось в Полукруглом хребте, который охватывал обширный Веселый Котел с востока и мягко прижимал к Рогульским Утесам. Из-за Хребта в Котел не пришла чужая власть, но своих вождей, готовых противостоять падальщикам Зандра, на территории не нашлось, и потому главным здесь постепенно утвердился Скотт Баптист – главарь самой мощной банды падл. Довольно долгое время Баптист попросту «гулял», едва не спятив от вседозволенности и безнаказанности: грабил не задумываясь, насиловал всех, кого видел, отнимал, казнил… Одним словом, вел себя как заурядная падла с Зандра, однако бунты местных – хоть и жестоко подавленные – заставили Скотта призадуматься и понять, что Веселый Котел самой географией приспособлен для того, чтобы стать его вотчиной. Призадумался и одумался. Баптист превратил небольшой поселок на плато Кирпичи в хорошо укрепленный аттракцион и объявил себя единственной легитимной властью Веселого.

Что именно означает «легитимный», Скотт не знал, издаваемые законы называл понятиями, однако он дал территории главное – правила игры и хоть какую-то предсказуемость, превратил аттракцион в настоящую районную столицу и тем привлек внимание баши.

В некогда бандитскую зону потянулись бронекараваны.

– Через пять дней мы повернем на юг, в Январские Степи, пройдем по их крупным поселениям, выйдем на границу Белого Пустыря, проведем три ярмарки в его северной зоне, вернемся в Степи через Душные Камни, развернемся и снова выйдем в Веселый Котел. – Баши выдержал паузу. – Следующую ярмарку в Деве я планирую провести месяца через четыре. Не раньше.

– Зачем вы мне об этом рассказываете, дорогой друг? – тихо спросил Тредер, отворачиваясь к окну. При этом он зафиксировал правую руку в полусогнутом положении и чуть погладил, показывая, что немного нервничает.

– Тебе случалось бывать в Белом Пустыре? – вопросом на вопрос ответил Энгельс.

– Нет.

– Ты много потерял… – Баши вздохнул, припоминая… или подбирая слова. – Пустырь настолько белый, что убивает глаза, но так красив, что возникает желание сойти с ума. Особенно там, где мы будем, – на севере. Там белый цвет стал миром, вобрав в себя все его краски, всю жизнь… И ты знаешь, Хаким, иногда я специально останавливаю караван, чтобы полюбоваться Белым. Я смотрю, смотрю на него столько, сколько это возможно без защитных очков, потом надеваю их и продолжаю смотреть. Я любуюсь… Я любуюсь, Хаким, представляешь? Я! Я видел все до Времени Света и видел все после него. Я был уверен: ничто не сможет меня поразить, но Белый Пустырь ударил в самое сердце. Он прекрасен…