АУДГ
Шрифт:
Постепенно повреждённая кисть отходила и возвращалось более-менее нормальное состояние. Раздвинутые пястные кости вернулись обратно и позволили травмированной конечности с трудом сжиматься и разжиматься. Через пару минут усиленных тренировок она уже могла уверенно двигаться. Где лежат железные клещи – Люба примерно знала. Кое-как она закинула больную ладошку на верхнюю полку, благо та прибивалась не слишком и высоко, примерно сразу над ней, нащупала нужный предмет, а для верности подхватила его пальцами здоровыми – указательным, мизинцем, большим. На несколько секунд замерла. Неторопливо переместила спасительный инструмент пониже, к прелестной ноге. Чуть отдышалась, решаясь на жуткую процедуру. Продолжая работать неповреждёнными
Особенность деревянных чопиков такова, что, вбитые в бетонную стену, они не держатся там так прочно, как, например, пластмассовый дюбель, особый и специфический. Точно так же случилось сейчас. Потянув за верхнюю шляпку, рыжая бесовка стала покручивать её то вправо, то влево. Боль была жуткая, но всё же терпимая. Раз! Прибитая конечность отдались от подвальной стены и увлекла с собою всю базовую конструкцию. Лишившись верхней точки опоры, Шаловлёва тут же склонилась к бетонному полу и упёрлась на вытянутых руках. Хорошо ещё оголённые стопы отстояли от нижней стяжки не так высоко, а точнее, вытянутыми носками стояли прямо на ней. Дальше пошла процедура не менее болезненная, зато во всех вопросах удобная. Изгаляться приходилось менее повреждённой рукой. Ну и чего, что в ней торчал здоровенный гвоздь, а сзади имелась стопорившая деревяшка? Прижимая спасительный инструмент одними пальцами, она их никак не касалась. Повторная процедура получилась сугубо аналогичной: и та и другая нога вышли из глубоких пазов совместно с опорными установками. Измученная, Люба безвольно упала на пол. Хотя и осталась в разумном сознании.
Решаясь на последний поступок, пять минут отважной дамочке пришлось, измученной, полежать. Затем она освободилась от первого чопика, что на правой руке, – расщепила его теми же металлическими клещами. Без особых усилий вырвала освободившийся гвоздь. С ножными поступила полностью идентично. Разноцветные носки с неё не снимали, так что оставалось только обуться в «пумовские» кроссовки, брошенные поблизости, и следовать выбираться.
Так рыжеватая дама и сделала.
Глава VI. Блудливая исповедь
Пока одна из самых отчаянных женщин занималась личным освобождением, неописуемым никакими людскими словами, двое других товарищей по несчастью находились в гостевых помещениях, лежали на двуспальной кровати и вели познавательный разговор. Зеленоглазая блондинка расположилась справа, нерадивому хозяину достался край левый. Он так и оставался голым, она, по счастью, одетой. Хотя, если вспомнить, навряд ли её одежду можно назвать целомудренной, прикрывающей наиболее эффектные части. Первым заговорил возрастной сластолюбец. Насмерть перепуганная, девушка, понятно, находилась в нервозной прострации: её колотила неудержимая дрожь; затушёванные ресницы хлопали взад-назад; изумрудные глаза вот-вот готовились закатиться; по напудренным щекам проходила периодическая волна неудержимого страха.
– Ты кто? – поинтересовался представитель сильного пола, он же хозяин лесного поместья. – Я раньше с Владом тебя не видел. Он что, завёл себе новую пассию?
– Не знаю, как оно выглядит, – говорила двадцатилетняя милочка с дрожавшими интонациями; больше всего ей хотелось вернуться в прошлое и расторгнуть неоднозначную сделку, – но между мной и Владиславом существовала некая обоюдовыгодная договорённость, в результате которой каждый получал немалые бонусы.
– Какие подразумевалось ему, я хорошо понимаю: сам нисколько не лучше, – связанный мужчина нашёл в себе силы язвительно усмехнуться; он повернулся к возлежавшей рядом великолепной особе и оценил её глазом знатока, внимательным взглядом, – но что планировалось тебе? Если не хочешь, можешь не отвечать.
– Да чего уж теперь?.. – сногсшибательная красавица
– Не понимаю, – Шаловлёв обозначился полным недоумением; он чуть-чуть приподнялся и посмотрел коллеге по несчастью в распрекрасные зелёные очи, – зачем ты мне рассказываешь несостоятельные подробности? На хуй, мне знать, какая где охрана и какой там моральный облик? Я спросил: как вы познакомились и чем он тебе обязался?
– Но именно Владиславова беспечность и стала настоящей причиной знакомства! – Алёна, всё более отвлекаясь от чудовищной ситуации, понемногу перестала плакать и говорила сейчас слегка обиженным голосом. – Примерно с месяц назад он заглянул в ту дискотечную забегаловку, изрядно нажрался да начал бузить. Естественно, его попытались выпроводить, но он заорал, что «разгонит вонючий кабак к ебаной матери» и что «его невоспитанные сотрудники по-крупному потом пожалеют». Тем самым значительно усугублял и без того нелёгкое положение. Когда Каргаполова начали избивать, жестоко, лежачего, пиная ногами, я не выдержала и решилась вмешаться. Меня там отлично знают, как постоянную посетительницу, поэтому пошли на уступки и разрешили его забрать, а после куда-нибудь удалиться, но непременно подальше. Так мы и поступили. Я проводила Влада домой, довела до квартирной двери, нажала на сигнальную кнопку звонка и быстренько удалилась, оставив его одного. Чтобы не столкнуться с ревнивой женой, я не стала спускаться на лифте, а, прыгая через пару ступенек, сбежала на нижний этаж по общественной лестнице. Поскольку этаж был семнадцатый, постольку спустилась я в подъёмной кабине. С тех пор у нас с «любителем в пьяном виде подебоширить» завязались приятельские, едва ли не близкие отношения.
– Как так? – непритворно удивился ещё один беспечный горе-любовник; сейчас он, связанный, расплачивался за проявленную к жене изменническую неверность. – Ты же ничего не сказала, чтобы вы познакомились либо чтобы кто-то из вас предложил обменяться мобильными телефонами.
– Правильно, – согласилась смазливая искусительница, поворачиваясь то вправо, то влево, дабы размять затёкшие кости, – тогда, и правда, мы не знакомились. Да и как? Если он оказался пьянее вина, ну! полный неадекват. Постоянно чего-то буровил, кому-то грозил, требовал почтительного отношения, настаивал на общественной справедливости. Хорошо ещё, я неплохо выгляжу, – она то ли действительно скромничала, то ли, лукавая, намеренно принижалась, то ли специально набивала себе излишнюю цену, – и ему моё общество казалось приятным, приличным, склонявшим к миролюбивому поведению. Так мы потихоньку и добрались, выслушивая поносный пиздёж. Машину его, элитную, оставили на барной стоянке, а поехали на такси; платил, конечно же, Владислав. Пока мы ехали, я попросила у добродушного водителя, истинного кавказца, листочек бумажки и писчую ручку; благо у них, у любого таксиста, всегда имеется и то и иное – мало ли чего придётся записывать? Он любезно мне выделил блокнотный, преднамеренно вырванный лист и я записала на нём свой сотовый номер. Как несложно понять, впоследствии мобильный контакт тайно перекочевал во внешний карман Владиславова пиджака.
Конец ознакомительного фрагмента.