Аукцион невинности. Его трофей
Шрифт:
Он поправляет наушник в ухе, смотрит в зал. Я прослеживаю его взгляд.
В дверном проёме стоит ещё один мужчина. Я не вижу его лица, только силуэт.
Чёрт, что это за силуэт! Высокий, широкий в плечах, он не выглядит огромным, как амбал. Но в том, как он стоит, рассматривая меня, сквозит уверенная, опасная сила.
Я чувствую его взгляд всей кожей, меня пробирает необъяснимым страхом.
Мимолётно я оцениваю, как на мужчину у дверей оглядываются сидящие в зале и неосознанно подаются в сторону или двигают стулья, явно желая
По залу идёт волна словно по косяку рыб при приближении акулы.
По реакции присутствующих очевидно: среди гиен и шакалов появился настоящий хищник.
2. Незнакомец
Бросаю взгляд на дохляка с микрофоном. Он переводит задумчивый взгляд со стоящего в дверях незнакомца на меня. Поджимает губы, прищуривает глаза.
Дохляк прижимает руку к наушнику, отходит в сторону, отворачиваясь от зала, что-то едва слышно говорит в небольшой чёрный микрофон, извлечённый из кармана.
Кивает, говорит ещё несколько слов и прячет маленький микрофон, поигрывая большим золотым. Поворачивается и рассматривает меня с ног до головы. Переглядывается с амбалом.
Я мысленно готовлюсь, осознавая, что он что-то задумал, и мне это точно не понравится.
Дохляк искривляет губы, едва заметно усмехаясь, подносит золотой микрофон ко рту.
— Подытожим! — громко говорит он. — Ещё одна жертва обстоятельств, продавшая свою невинность на аукцион. Никакой медицины, никакого искусственного восстановления плевы — это тоже проверили! Всё настоящее. Девственница в двадцать один год, вдумайтесь только, какие тайны скрывает эта красавица.
Он приближается ко мне, поджимая губы, я готовлюсь к любой подлянке.
— По документам всё чисто, — продолжает он вещать в микрофон, — наша красавица Виктория подписала документы, юридически сделка законна. Её осмотрели, взяли анализы, проверили здоровье, всё как обычно. У нас всегда всё продумано и чисто, вы знаете. Наши юристы и врачи готовы дать исчерпывающие пояснения.
Всё верно, когда по настоянию коллеги Аньки я взяла этот заказ, были странные медосмотры, я их списала на причуды заказчика.
Я должна была приехать в частный клуб для того, чтобы сфотографировать коллекцию дорогущих платьев. Мне показалось разумным, что богатые люди боятся заразиться и требуют чтобы к ткани прикасался полностью проверенный здоровый человек.
Анька говорила, что это даже круто: дорогой медосмотр за чужой счёт. Обещанное вознаграждение за заказ составляло сумму моего дохода за два года, внушительную предоплату я получила, что мне ещё было нужно?
Я прошла все проверки, действительно, что мне было нужно? Мне было нужно, чтобы меня не разыгрывали на аукционе как товар! Без возможности этому помешать!
Дохляк встаёт рядом со мной, усмехнувшись, поворачивается к залу.
— Только вот Виктория решила набить себе цену, как вы видите, играет в жертву обстоятельств. Типа передумала. Пластырь на лице мешает вам оценить красоту и притягательность её губ, но
Он подносит пальцы к фингалу под своим глазом и указывает на рассечённую бровь амбала.
— Это всё она с нами сделала, не сомневайтесь, — усмехается он. — Дикая кошка. Интересно, кто её научил так себя вести на аукционе? Мы проведём расследование. Но уверен, здесь есть ценители её игры. Делайте ставки, господа, делайте ставки.
Я затравленно смотрю на то, как ведущий подходит ещё ближе. Нет, я не играю, и этот гад прекрасно знает об этом.
Убью Аньку, которая подставила меня и втянула во всё это, убью, точно убью, вот только выберусь отсюда.
Дохляк подходит, а я инстинктивно отшатываюсь. Он хватает меня за волосы, распускает узел на затылке и медленно выпускает пряди: они густой блестящей волной сверкают в свете фонарей.
Я горжусь своими волосами, отрастив почти до поясницы, но сейчас сбрила бы под ноль не задумываясь.
Дохляк выглядит болезненно худым, но вдруг с неожиданной силой хватает меня за плечо.
Он разворачивает меня спиной к залу, шлёпает по ягодицам, отчего я вздрагиваю, пытаюсь ударить его головой, но он уворачивается.
— Виктория у нас спортсменка! Вы только посмотрите на этот зад! — восклицает дохляк. — Гибкая! И продольный, и поперечный шпагат делает, это мы тоже проверяли.
Злые слёзы наворачиваются на глаза, я дрожу от ненависти, от липкого страха, от ощущения беспомощности. Шпагаты я им тоже на медосмотре демонстрировала. Дура, вот дура!
Ну уж нет. Всё, хватит с меня.
Я слегка сгибаю ноги и наклоняю корпус. Двигаю плечом, выскальзываю из хватки амбала. Приседаю, выпрямляя колени пытаюсь ударить дохляка в подбородок, но амбал перехватывает меня за плечи.
Не успеваю опомниться, как он встряхивает меня и зажимает точки на плечах. Это настолько болезненно, что я замираю, точно зная, что будет дальше, если он продолжит.
Двигаю плечами, ослабляя его воздействие, но не убираю до конца.
— Я смотрю, у тебя хорошие учителя, — цедит сквозь зубы амбал.
Он смещает указательные пальцы в стороны, прижимает новые точки, и я сжимаюсь всем телом, зажмурившись от нового витка боли.
— Сучка, вынудила ведь. Не доводи до греха, выбесила, убью ведь суку, — тихо говорит амбал, и я верю ему.
Я верю, что он может. Убьет, я не сомневаюсь. Меня затапливает густая волна отчаяния и злости на своё бессилие. Жаль, недооценила я его, умнее бы действовала.
— Убью, и мне ничего за это не будет, — повторяет амбал. — Мне всё здесь можно для обеспечения безопасности. Поняла?
Смаргивая злые слёзы, киваю. Подчиниться придётся, этот дурак применил закрытые техники спецслужб, я точно знаю, что это такое.
— Боевая спортсменка, — произносит дохляк в микрофон, касаясь фингала под глазом, — и смотрите, как красиво подчиняется.