Аукцион Судьбы. Книга первая
Шрифт:
Сейчас же её едва не затрясло от мистического чувства надвигающихся перемен. Словно невидимый торнадо направлялся в её сторону, а она его не видела, не имела возможности убежать от него. И он норовил затянуть её в воронку, поглотить.
Мужчина ничего не говорил. Он даже ленивой позы не сменил. Как сидел на корточках с полупустым стаканом, так и продолжил.
Просто сидел и смотрел на Сашу.
А у той хоровод мурашек по спине побежал.
Она понимала – ей необходимо что-то сделать, сказать. В конце концов, просто улыбнуться. Извиниться.
Незнакомец не был красив в общепринятом модельном смысле этого слова. Таких не печатают на глянце. Но мужчины подобного типажа играют убийц, вояк, супергероев и срывают аншлаги. Суровый брутал, иначе и не скажешь.
Даже продолжая полулежать, а он ее осматривал в сидячем положении, Александра снова невольно ощутила разницу в их росте. Она была среднего роста, ближе к миниатюрному. Метр шестьдесят. И её всегда устраивал свой рост. Ей нравилось чувствовать себя маленькой. Когда-то она мечтала, что любимый мужчина будет её носить на руках… Мечты, мечты… И мужчины ей нравились крупные, высокие.
Как этот незнакомец.
Возможно, в другой жизни… Так и было бы. Непременно. Если бы не диагноз.
Не долг.
Не обман.
Не аукцион.
Если бы…
Но что-то определенно волнующее в Осетине было. Некая «самцовость», что пробуждала в девушках дремлющее до поры до времени либидо. Аура властности, силы, которой хотелось подчиниться. Когда девушка начинала сожалеть, что они живут в цивилизованном обществе, и вот такой индивид не может попросту её перекинуть через плечо и утащить к себе в берлогу.
Хотя это не про неё.
Её-то как раз он и привез в свою «берлогу».
Но это было не всё.
Волосы темные, коротко стрижены. Прилично отросшая щетина, что придавала образу Осетина больше хищности, затаенной опасности, одновременно притягивая и как бы предупреждая, что с обладателем подобной внешности связываться опасно.
Но больше всего из увиденного, помимо черных глаз, Сашу шокировали тонкие, белесые полоски, что просматривались через отросшую щетину, имелись на щеках и на лбу. Их было не меньше десятка.
Шрамы.
Застаревшие, очень давние.
Саше приходилось видеть подобные. В больнице чего только не насмотришься.
Если бы у шрамов были рваные линии, можно было бы предположить, что они получены в результате аварии, стеклом.
Нет. Они были ровные. Едва ли не идеальные.
Точно кто-то специально их «рисовал» на лице.
– Не надо. Спасибо.
Она всё же нашла в себе силы ответить.
Молчание становилось неуютным. Особенно под его пристальным, насмешливым взглядом.
– Как скажешь, - его губы скривились в циничной усмешке, и мороз побежал по позвоночнику девушки.
– Мне бы укрыться…
– Нет.
Сказал мягко, вкрадчиво, только отчего Саше стало страшно?
Она интуитивно сместила голову туда, где лежала её одежда и с удивлением увидела, что содержимое её сумки вывернуто и валяется теперь на его куртке. Спасибо, что не на полу. Кошелек, телефон, парфюм, документы и… лекарства. Несколько баночек и пластинок.
Осетин демонстративно проследил за её взглядом.
– Да, меня тоже немало удивило содержание твоей сумочки, куколка. Минимум женских штучек, максимум лекарств. Ты у нас девушка с сюрпризами.
Находиться обнаженной становилось всё сложнее, тяжелее. Особенно учитывая, что свет падал прямо на надувной матрас. Да и сам диссонанс – она раздета, на Осетине какая-то одежда, но есть. Она понимала, что он выдворяет её тем самым из зоны комфорта, и у него это отлично получается. Несмотря на то, что ей приходилось довольно часто раздеваться перед врачами, природная стеснительность никуда не делась, вернулась в тройном размере.
Перед незнакомцами она точно голышкой не лежала.
И взгляд у него – оценивающий, будоражащий.
Осетин вызывал сильные ответные чувства. Его «самцовость» ощущалась в полной мере. Даже давила. Будь у Саши чуть больше опыта, она бы реагировала чуть иначе – спинку выгнула, улыбнулась соблазнительно, язычком по губкам провела. Активировала бы эту самую «самцовость».
Но с Сашей всё было иначе. Она стеснительно зажималась под оценивающим мужским взглядом, что по-хозяйски её осматривал.
– Я могу объяснить…
Прозвучало очень жалко.
Как результат - мужские брови медленно скользнули вверх.
– Ты думаешь, мне нужны объяснения?
И, правда, глупость она сказала.
– Я отработаю.
– О. Уже интересно. Хочешь, расценки скажу?
Саша медленно покачала головой.
– Не надо.
– А зря. Это я к тому, насколько ты сильно встряла, куколка. Хотя… - он специально растягивал слова и проходился по её нервам. Выжидал и наблюдал, всё сильнее и сильнее ей напоминая смертельно опасного хищника, что загнал свою жертву в ловушку и не спешит её уничтожать, играется. – Думаю, ты и так всё знаешь. Верно, Александра?
Саша дышала через раз.
Она начинала опасаться за своё самочувствие. Главное – снова не упасть в обморок или не вызвать приступ. В последнее время у неё наблюдалась стабильность. И это тоже пугало. Затишье перед бурей.
– Разрешите мне одеться, - снова повторила она свою просьбу.
– Зачем? Я ещё с тобой не закончил, Саша. Впереди вся ночь. Да и не ночь тоже.
Он внимательно следил за ней, она это видела. Чувствовала. У неё возникло ощущение, что Осетин просчитывает в голове какую-то комбинацию. Играет с ней. Забавляется. И то, что она оказалась не девочкой, его если и напрягло, разозлило, то не так, чтобы он бесновался и требовал компенсации или чего хуже - начал её избивать или насиловать в жесткой извращенной форме. Его сей факт поразил, конечно, но не до бешенства.