Аурелия Аурита. Часть первая. Дорога к Замку
Шрифт:
Ворвавшись вместе с взбеленившимся потоком в бетонный тоннель, Кирилл оказался ещё и в полной темноте. Его попытки уцепиться за скользкий свод тоннеля окончились тем, что он ободрал пальцы. Кириллу показалась ненормальной протяженность длины бетонной ловушки, нескончаемое истязание водоворотом не давало ему ни секунды передохнуть, и не оставляло шансов выжить, и триллер продолжал развиваться по всем законам своего бесчеловечного жанра. Целая вечность минула, пока впереди не забрезжил слабый свет лунной ночи. Низвергнувшись из тоннеля, поток слился с такой же сумасшедшей рекой. Его несло вдоль высоких берегов, с которых то и дело срывало камни и огромные валуны, и они вращались рядом с Кириллом как жернова дьявольской мельницы, видимо желая перемолоть его в прах. На его крики о помощи никто не отвечал, да и кричать уже не получалось – он то и дело захлебывался в пенящихся струях и волны накрывали его с головой. В те редкие мгновения, когда ему удавалось
Кир окончательно выбился из сил, дикий холод и тупая боль во всем теле сковали движения, и он уже не сопротивляясь плыл по течению, превозмогая боль и стараясь держать голову над быстриной, но и это давалось всё труднее и труднее. Ещё минута, и он бы конечно захлебнулся. Но внезапно Кир почувствовал под своими онемевшими коленями твёрдое дно. Он решил, что ему почудилось, но ещё через мгновение он сообразил, что действительно никуда больше не плывёт, что бурлящий поток остался позади него, и он просто лежит у самого берега реки, а над ним распростерло раскидистые ветви белое дерево.
Кир собрал остаток воли, ухватился рукой за оледеневшие ветви и кое-как, ползком, срываясь и спотыкаясь, выбрался на берег. Мокрый и окоченевший, он обнял руками ствол спасительного дерева и почти потерял сознание. Но боязнь уснуть и замёрзнуть не давала ему покоя. «Не спи, не спи, открой глаза!» – приказывал ему то ли свой, то ли чужой голос, и эти слова били ему в висок в унисон с глухими ударами сердца. Кирилл заставил себя очнуться.
Река выбросила его у опушки неизвестного леса. Пока он боролся с рекой, вероятно на самом деле миновала целая вечность, потому что успело изрядно похолодать и прошёл снег. Ветер стих. Лес был заснеженный, белый и чистый. Царящая вокруг тишина нарушалась лишь звуками струящейся воды. В безоблачном морозном небе светило невиданное количество необыкновенно ярких звёзд, и меж ними – пресловутая комета вносила необходимую паузу в бесконечное звёздное перечисление золотистой запятой…
«Всё, если я не буду двигаться, то совсем замёрзну». Голова кружилась, дыхание перехватывало, зубы от холода отбивали барабанную дробь, но Кир всё же встал и побрёл в лес.
Остатки мокрой одежды на нём вскоре превратились в ледяной панцирь, под ногами, на которых остались лишь одубевшие носки, скрипел снег. «Видимо это лесопосадка, за ней должна находиться трасса. Нужно только перейти лесопосадку поперёк, и я выйду к дороге… Но откуда здесь взялся этот странный лес? Никогда таких насаждений под Краснодаром не видел. Чащоба хвойная… И вовсе не искусственно выращенный этот лес: деревья все вековые… Или даже намного более чем вековые… Никогда не был силён в ботанике, но это совсем непонятно – сосны сибирские и корабельные, пихта благородная – тоже не местная. А это что? Серьезно? Секвойя?? Стволы – и два человека не обнимут. А где их верхушка то? Поверить не могу, они же метров восемьдесят в высоту! Куда же меня занесло? Да сколько же я проплыл, что оказался в заповеднике?! Нет, это невозможно… И местность здесь равнинная, на Предгорья Кавказа никак не похоже… И не может и там быть такого леса. Нет-нет! Что за бред! Конечно, я в лесопосадке, я просто воспринимаю всё слишком эмоционально, это последствие шока… А небо, разве это наше небо? Оно же сплошь усыпано звёздами. Увидеть такое небо можно лишь где-то за пределами больших городов, вдали от нашей электрической цивилизации…».
Медленно, как рыцарь в проржавевших латах, Кир всё же уходил все дальше и дальше в таинственный лес, изредка с опаской поглядывая наверх, где через весь небосвод мерцающим парчовым полотнищем распростёрся над ним Млечный Путь. Звуков реки совсем не стало слышно. Его со всех сторон обступила абсолютная тишина. Грандиозные хвойные деревья белыми великанами сомкнулись над его головой, и среди их заснеженных, искрящихся в свете луны царственных крон уже невозможно было разглядеть холодно блиставшие звёзды. Настоящая глухая тайга возникла из ниоткуда и уводила его в свои дебри.
Перелезая через поваленные буреломом необъятные стволы, отводя руками игольчатые еловые лапы, проваливаясь по колена, а то и по пояс в снег, пересекая удивительный в своём безмолвном величии и покое алмазный лес, Кирилл всё больше слабел и замерзал. Сознание опять стало затуманиваться, но вдруг он увидел нечто, мгновенно приведшее его в чувство.
Лес перед ним расступился, и он вышел к замерзшему озеру. Озеро было поразительно правильной овальной формы, зеркальный голубой каток, в котором отражалось звёздное небо. Вокруг озера в разумном беспорядке сверкал стеклянными ветвями оледеневший кустарник. Посреди звёздно– голубого зеркала застыла беседка, беломраморные стройные колонны которой поддерживали ажурный заиндевевший купол, а у её подножия замерли в вечном сне такие же мраморные статуи древнегреческих
Но и это ещё было не всё. Нереальный лес и сказочная поляна решили добить Кирилла буйством огненной феерии. Неожиданно всё вокруг вспыхнуло нежными переливами неземного света. Заснеженный лес, озеро, статуи и ледяные фигуры – всё заиграло многоцветными красками. Каждая снежинка участвовала в этом сверхъестественном пожаре, каждый куст. Не в силах понять, откуда взялся этот фейерверк, Кирилл поднял глаза к небу, и едва опять не потерял сознание: колдовскими волнообразными всполохами соцветий павлиньего веера его ослепило Северное Сияние.
«Так, либо у меня галлюцинации, либо это не лесопосадка. В любом случае надо идти быстрее, возможно цивилизация уже рядом и есть шанс не сгинуть в этом снежном королевстве Нарнии, окончательно свихнувшись». Прокричав, а точнее проскрипев сиплым голосом на всякий случай несколько раз нечто нелепое вроде: «Есть тут кто? Люди! Ау!», и не получив никакого ответа даже в форме эха, он поплелся дальше.
Но больше никаких признаков цивилизации и существования человека в этом лесу не встречалось, мороз между тем усиливался. «Зачем я только полез на плотину? Идиот отмороженный! Зачем я вообще в «Газель» сел? И чтоб я ещё раз поехал кого провожать! Что мне делать? У меня же в результате шока настоящий реактивный психоз с галлюцинациями, травма головы, воспаление лёгких, обморожение – и это как минимум… И помощи ждать неоткуда. Видимо, пора молиться…» И действительно, Кир уже начал было откровенно вслух читать «Отче наш», как вдруг впереди него на земле что-то блеснуло голубым огоньком. Он попытался ускорить свои шаги, споткнулся и упал. А когда поднял голову и вытер с лица залепивший его снег, едва не взвыл волком. Ему показалось, что это ещё одно замёрзшее озеро, но поднявшись и присмотревшись, он понял, что стоит на берегу загадочного, насквозь промерзшего ручья, с правильными, аккуратными берегами, метра полтора шириной. Сквозь прозрачный лёд виднелось неглубокое дно, а на дне горел голубой огонь. Кир осторожно, одной ногой, ступил на лёд… Но он таковым не был! Возможно, это было стекло или пластик, а скорее вообще неизвестный Кириллу материал, нескользкий, даже мягкий, и он был тёплый, как довольный кот, и от него веяло домашним комфортом, как от камина. Кирилл упал навзничь на «горящий» изнутри голубым пламенем странный «ручей» и отключился.
Агафон
Ему показалось, что он проспал богатырским сном целый год, а может и больше. Не хотелось открывать глаза, не хотелось вспоминать произошедшее, вдобавок его анализировать и вообще – верить, что ему не приснился весь этот кошмар. Но он чувствовал себя совершенно отдохнувшим и как никогда бодрым, одежда на нём высохла, валяться на ласковой тёплой поверхности чего-то непонятного больше не хотелось. Кирилл открыл глаза. Нет, ничего не изменилось, всё было по-прежнему невероятно и необъяснимо: над головой белоснежно сверкала могучими кронами дремучая тайга, а внизу меж лесных зарослей стремился в неизвестность и горел голубым внутренним пламенем таинственный ручей. Кирилл встал и огляделся.
Ночь медленно растворялась на западе, а на востоке занималась заря. Лес оживал новым красками, убегали прочь сиреневатые силуэты светлых теней на снегу, деревья не казались уже такими безжизненно равнодушными великанами. Бледнели звёзды, изумительный белый сумрак ночного снежного царства становился всё тоньше, морозный утренний ветерок пахнул в лицо хвойной свежестью.
«Ну хорошо, – поразмыслил Кир, – попытаемся рассуждать логически. Я ударился головой во время автоаварии, мне было плохо, и чёрт понёс меня к водохранилищу, потом я как дурак полез на плотину… Итак, меня бросило вниз с плотины, я оказался в реке, поток вынес меня в этот лес, а точнее парк или заповедник. Многое мне просто могло померещиться, – он уставился на исполинскую кедровую сибирскую сосну, – ну, и продолжает, возможно, мерещиться. Ничего сверхъестественного, учитывая мою травму, – однако голова абсолютно не болела, Кирилл вообще чувствовал себя великолепно, но это ещё ничего не значило. – А ручей… Это не ручей. Это … тропинка! Да! Бывают тёплые полы, а это нормальная, тёплая тропинка, снизу отапливается газовой горелкой. Видимо, меня занесло на дачу к какому-то олигарху. Надо чтобы его охрана меня не пристрелила к лешему, приняв за лазутчика… Нет, ну живут же люди!» Хоть и весьма сомнительное, но всё же более или менее рациональное объяснение лицезримой аномалии было найдено. И, потянувшись и слегка размявшись, Кирилл потопал более уверенным шагом неизвестно куда по ручью, то бишь по тропинке, настороженно вглядываясь в лесные заросли.