Аут
Шрифт:
Верзила ошарашенно моргнул и упал навзничь. Тиски на горле разжались, и Кубик отполз в сторону, жадно глотая воздух. Отдышавшись, зарядил инъектор снотворным и, пока гора мяса не пришла в себя от шока, вколол двойную дозу.
Первым побуждением после пережитого было вышвырнуть отсюда бешеного бугая. Подцепить тросом к машине и отбуксировать куда подальше. За город, в глухой лес. Но, успокоившись, решил не торопить события. В конце концов, он ждал этого. Только почему-то оказался не готов. Дал себя так глупо поймать. Ничего, в следующий раз будет умнее.
И потом, это всего лишь слабоумная гора мяса.
Перед тем как лечь спать, Кубик подошел к своему собеседнику на стене. Образ расплывался в темноте, и только глаза блестели. Большие и добрые.
– Помоги ему, – прошептал он. – Пожалуйста. Наполни его.
И свернулся в клубок на голом полу, подложив руку под голову. Привык уже.
Утром проснулся от громкого крика. Вскочил, дико озираясь. Спросонья показалось, что опять нагрянули людоеды, проникли внутрь и наверстывают упущенное накануне. То есть завтракают его трофеем.
Но оказалось, что кричит во сне сам трофей. Метался по «постели», раскидывая ручищи, голова безвольно моталась вслед за туловищем. Верхнее одеяло комом лежало в стороне. Крики были невразумительные. Кубик уже уяснил, что жертвы симов не умеют внятно разговаривать. Нормальный человеческий язык им неведом.
Что за приступ у его пациента, он, конечно, не имел представления. Может быть, кошмар приснился. Например, тот самый завтрак людоедов. Стоял и без единой мысли в голове наблюдал, не решаясь подойти. И вдруг чуть не подпрыгнул от неожиданности. Среди утихающих воплей прозвучало четкое и внятное слово. А затем повторилось, доказав, что оно не слуховая галлюцинация.
– Радуйся!.. Радуйся!..
Кубик в изумлении подошел ближе. Раненый перестал метаться, расслабился и затих. Открыл глаза. В них был вопрос. Кубик опустился на пол рядом, в метре от него. И повел серьезный разговор.
– Ты сказал – радуйся. И я радуюсь. Я знаю, что теперь я не один. Нас уже двое. Он, – Кубик показал рукой на Помощника, как назвал его, – обязательно вылечит тебя. Вернет тебе разум. Ты снова научишься говорить, думать и чувствовать. В общем, станешь человеком. Наверно, ты будешь другим, не таким, как раньше, до всей этой истории. Я тоже буду другим. И жить мы будем по-другому. Не будет больше никаких реалов. Будет одна-единственная, истинная реальность. Понимаешь меня?… Ничего, скоро поймешь. Вот это все, – Кубик повел рукой вокруг, – абсолютная реальность. Это наш дом. Мой и твой. Может быть, потом станет еще чьим-нибудь. Нет, обязательно станет. Я верю в это. И ты верь. И ему верь. – Он снова показал на Помощника. – Он меня спас. И тебя тоже. Он всех спасет. Только верь. А теперь я принесу тебе воды. Она быстро поставит тебя на ноги. Кстати, – добавил он, поднявшись, – я назвал тебя Август. Это твое имя. Если не возражаешь. Прежнего ты наверняка не помнишь. Да и зачем оно, прежнее.
Пять дней спустя Кубик совершил налет на подземный бункер в лесу. Это была первая ходка, и нужно было сделать еще две-три, чтобы перевезти все сокровища, принадлежавшие раньше детенышу Божества.
Книги должны были рассказать о том, чего не знал никто ни в старом, умершем мире, ни в новом,
Он посадил машину перед крыльцом, обнял стопку книг и, придерживая подбородком, втащил в дом. И чуть было не свалил сокровища на пол, попав в огромное облако пыли, от которого сразу начал судорожно чихать. Спешно сложил груз на лавке при входе, выплыл из пыльных клубов и в изумлении узрел улыбающегося Августа с какой-то метелкой в руках.
– Уборка, – довольно произнес великан, голый по пояс и перебинтованный. – Пыльно. Что ты привез?
– Вижу, что пыльно, – сказал Кубик и выдал новую серию чихов. – Ты зачем встал? Тебе еще нельзя. Рана откроется.
– Уже можно. – Продолжая радостно скалиться, Август похлопал себя по бинту. – Лежать плохо. Скучно. Хочу делать что-нибудь. Как называется? – Он вытянул вперед свою метелку – сухие ветки деревьев, собранные в пучок.
Он еще не умел строить длинные фразы и разговаривал как ребенок. И был такой же упрямый и любопытный, как ребенок. Задавал огромное количество вопросов.
– Метелка, наверно. Или швабра. – Кубик сам впервые видел подобное изобретение. – Как ты додумался?
– Тебе нравится?
– Нравится. Ты молодец, Август. С уборкой хорошо придумал.
Август расплылся в счастливой улыбище и мощными взмахами руки продолжил вздымать в воздух серые пыльные завесы. Кубик в панике выпрыгнул через окно наружу – ждать, когда вся пыль будет изгнана на улицу.
Вышел за калитку, с гордостью полюбовался на пограничный маркер «РОССИЯ», обтер табличку рукавом, а затем совершил привычный уже обход суверенной территории вдоль ограды. Этот ритуал он проделывал теперь два раза в день. А то и три. Землю, на которой живешь, нужно охранять. От врагов, злоумышленников и просто идиотов, лезущих куда не просят и непременно норовящих отметиться. Вчера, например, пришлось отпугивать двоих, пытавшихся подпалить дерево, вросшее в решетку. Третий сам вывалился сверху из ветвей и со скулежом порысил вслед за братьями по разуму. Перед тем один из уродов навалил на суверенной территории большую кучу. А за несколько дней до того кто-то надел на острые прутья решетки изглоданный труп, за который тут же принялись вороны. Кубик полдня потратил снимая его оттуда и закапывая в твердую городскую землю в стороне от суверенной территории.
Трупов в городе вообще было много. Чересчур. Они лежали на улицах, посреди развалин, внутри зданий, и только воронам было до них дело. Беспомощные идиотики вымирали от голода и обезвоживания. Если не попадались на зуб людоедам. Похоронив подкидыша, Кубик задумался над этой проблемой всерьез. Бесчисленные мертвецы могли стать источником заразы.
Он начал с зачистки прилегающей территории. Со склада в Центре вывез несколько канистр горючей жидкости, использовавшейся симами-ремонтниками для смазки роботов, запасся зажигалками и с утра до вечера жег попадающиеся трупы. Попутно обследовал уцелевшие здания и сохранившееся имущество. Кое-что забирал с собой. Хозяйство их нового дома росло. Вместе с ним росла и Россия.