Аутодафе
Шрифт:
— Пусть это будет моя забота, святой отец. А сейчас… Могу я вас просить об одном одолжении? У меня тут экземпляр Хардтовой книги…
— Что?! — встрепенулся старик. — Быстро дай мне посмотреть!
Тим полез в саквояж и достал стопку четырехдюймовых дискет, обернутых в алюминиевую фольгу.
Старик смерил сверток недоверчивым взглядом.
— Это еще что такое? Бутерброд?
— Единственное, что могу сказать, — книга заставляет о многом задуматься. — Тим развернул фольгу и показал старику шесть дискет. — Помните тему моей диссертации?
— Конечно, Тим. «Препятствия
Тим негромко ответил:
— Эта книга устраняет их все.
— Вы уверены? — спросил фон Якоб, изобразив самое близкое подобие улыбки, на какое был способен.
— Да, Ваше Высокопреосвященство. Он сжег рукопись на моих глазах.
— Deo gratias! — воскликнул кардинал. — Отличный результат!
Отличный, да не полный. Следующим вопросом было:
— Вы взяли на заметку его контакты? Источники информации?
— При всем моем почтении к вам, Ваше Высокопреосвященство, — ответил Тим, стараясь подавить вспыхнувшее в нем презрение к Великому Инквизитору, — я в точности исполнял все предписания, но меня никто не вооружал шпионской фотокамерой и не просил изображать из себя Джеймса Бонда.
Немец кивнул.
— Вы совершенно правы. И все же… жаль, что вы упустили такую возможность. Тем не менее могу вас уверить, понтифик будет доволен.
Тимоти незамедлительно получил в награду небольшой, но элегантный кабинет в Апостольском дворце.
Распаковав последнюю пачку книг, он сделал свой первый звонок в качестве личного помощника папы.
Услышав его голос, княгиня Сантиори пришла в восторг и — как Тим и надеялся — пригласила его назавтра же отобедать в ее компании.
— Caro [100] , — пропела она, — все только о вас и говорят! Пожалуйста, не планируйте ничего на вечер, я хочу услышать все в мельчайших подробностях.
Преисполненный оптимизма, Тим быстро шагал в Говернаторио, чтобы исполнить данное накануне обещание и угостить отца Аскарелли ужином у «Да Марчелло» в Трастевере [101] .
Он постучал, но никто не ответил. Может быть, уснул, подумал Тим и постучал громче. Уборщик, орудовавший в коридоре пылесосом, поспешил в его сторону.
100
Дорогой (ит.).
101
Район Рима (букв.: «за Тибром»).
— Мне очень жаль, Ваша честь, но отца Аскарелли еще днем увезли в «Санта-Кроче».
Тим побледнел.
— Плохие новости?
— Ваша честь, — сказал уборщик, — ему восемьдесят лет. Хороших новостей в этом возрасте уже не бывает.
Он бегом преодолел десять или двенадцать кварталов до госпиталя. По дороге ему попался священник, который недовольно пробурчал:
— Еще один сумасшедший ирландец… Как Мерфи. Все они, что ли, бегают?
Едва вбежав в клинику, Тим выяснил, что старик хоть и перенес новый инсульт,
Тим молча кивнул и немедленно направился в больничную часовню молиться.
Позднее он брел по берегу Тибра, и сумрак окутывал город — и его душу. Он пытался подготовить себя к страшному, еще не изведанному им горю — к надвигающейся утрате любимого отца.
Когда он вернулся в клинику, его дожидался профессор Ривьери.
— Боюсь, на этот раз удар был посерьезнее. Это только вопрос времени…
С позволения врача Тим сел у постели больного и завел беспечный разговор, перемежая его цитированием римских поэтов, которых так любил его старый друг.
Каждый слабый стон или кряхтенье, вырывавшиеся у больного, когда тот желал поправить ошибку в цитате, вызывали у Тима улыбку: он понимал, что старому книжному червю осталась одна радость — педантизм.
Тим был готов отменить обед с княгиней, если бы Аскарелли сам не настоял на том, чтобы он уделил сначала внимание голодающим детям, а уж потом — «умирающему старику».
Погруженный в скорбные мысли, он направлялся к палаццо, не замечая ни сияния солнца, ни носившихся вокруг мотоциклистов.
Радостно встретившая Тима княгиня опечалилась, услышав новость, и немедленно отдала своему личному секретарю распоряжение отослать в больницу цветы.
Тим нервничал. Его предыдущий опыт сбора средств ограничивался деньгами на новую крышу для приходской церкви. Опасаясь, что не найдет в себе смелости даже выговорить вслух ту астрономическую сумму, которая нужна на его проект, он всю дорогу усиленно повторял в уме эти цифры.
Пока они пили в патио послеобеденный кофе, Тим внимательно изучал лицо княгини. Ее глубоко тронул рассказ о несчастных бразильских детях, и его решимость обратиться к ней с просьбой окрепла.
— Княгиня, этим детям нужна больница. Недопустимо, чтобы в наш век дети умирали от дизентерии или кори.
— Совершенно с вами согласна, — сочувственно произнесла та. — И сколько может стоить такая больница?
У Тимоти заколотилось сердце.
Он отхлебнул воды и попытался придать своему голосу как можно более небрежный тон.
— Что-нибудь в районе восьми миллионов долларов.
Наступила тишина. Княгиня молча переваривала услышанное. После паузы она с жаром заговорила:
— Тимотео, это не вопрос! Вы должны добыть эти деньги! Я лично позабочусь о том, чтобы вы их получили.
Тим едва не разрыдался.
— Храни вас Господь, Кристина!
Он подумал, уместно ли будет ее обнять.
Но она взяла инициативу на себя.
— Послушайте, что я вам скажу, Тимотео. Мы создадим комитет. Я привлеку самые известные римские фамилии — и можете мне поверить, я знаю их все, не только те, что связаны с церковью. Я соберу их как-нибудь на прием, и вы будете иметь возможность к ним обратиться напрямую, К началу следующего сезона мы сумеем запустить этот благотворительный проект с огромной помпой. Обещаю, будет даже сам Его Святейшество.