Аутодафе
Шрифт:
Именно здесь, на этом пятничном базаре, в один яркий апрельский день ей вдруг показалось, что она бредит. В каких-то десяти шагах от нее стояла девушка примерно ее возраста с шейтелем на голове, но довольно симпатичная. Она протягивала свертки с покупками высокому, спортивному, рыжеволосому мужчине в ермолке.
Он увидел ее и окликнул:
— Дебора! Дебора Луриа! Неужто ты?
Она приветственно помахала, а Лия немедленно развернулась и недоверчиво спросила:
— Что происходит? Ты его знаешь?
— Да. Это Ашер Каплан.
— Впервые слышу, — нахмурилась Лия. — Он
— Он из Чикаго, — принялась объяснять Дебора.
Ашер подошел.
— Привет! — Он улыбался. — Мир тесен, да?
— Да, — согласилась она и подумала: «Если бы ты знал, Ашер, насколько этот мир расширился сию минуту!»
— Что ты тут делаешь? — спросил он.
— Живу у друзей. — Она поспешила представить Лию: — Это ребецин Шифман. Мы живем в Меа-Шеариме.
— «Мы»? Ты замужем за ее сыном?
— Что вы такое говорите? — возмутилась Лия. — Мой старший мальчик еще даже не совершеннолетний.
Ей не понравился этот наглый американец. Да, на нем была кипа, но одновременно — футболка с надписью «Кока-Кола», правда, на иврите.
— А ты что здесь делаешь, Ашер?
— У нас медовый месяц, — ответил он, смутившись.
Стараясь придать своему голосу бодрости, Дебора сказала:
— Мазл тов!
— Спасибо, — поблагодарил Ашер. — Так ты, наверное, учишься в университете? Я помню, у тебя были большие научные планы. Здесь на горе Скопус [19] обучение поставлено прекрасно. У Ханны отец — профессор медицинского факультета.
19
Гора Скопус — место, где расположен Иерусалимский университет.
Только сейчас к ним подошла его молодая жена. Традиционный парик не скрывал ее привлекательности. Загорелая, с блестящими карими глазами.
— Опять друзья, Ашер? — засмеялась она. Повернувшись к женщинам, она объяснила: — Мы здесь всего три дня, а он уже повстречал сотни две своих знакомых.
— Будет тебе, Ханна! Я же не виноват, что у отца из прихода многие сюда эмигрировали.
Вдруг Лию осенило.
— Вы имеете в виду того самого рава Каплана из Чикаго?
— Да! — гордо ответила Ханна.
Ашер со смущенной улыбкой повернулся к Деборе:
— Теперь видишь, почему я хочу стать врачом? По крайней мере, пациенты не будут первым делом интересоваться, не сын ли я раввина Каплана. Но ты мне еще не рассказала, чем ты здесь занимаешься.
Дебора нервно оглянулась на Лию.
— Понимаешь, мой отец захотел, чтобы я… как сказать… немного пожила в Святом городе.
Ашер повернулся к миссис Шифман и вежливо спросил:
— Вы разрешите, мы пригласим Дебору отобедать в субботу с нашей семьей в «Царе Давиде»? Ханна с мамой смогут ее развлечь. Это будет в рамках шабата.
Дебора с мольбой смотрела на Лию.
— Ну, что ж, если и ваша теща будет, думаю, муж не станет возражать. Но все же будет лучше, если вы сегодня позвоните. Только до шабата!
— Отлично, — сказал Ашер. И опять повернулся к Деборе: — Будем ждать!
Встреча оживила Лию больше обычного.
— Откуда ты этого парня знаешь?
— Мой отец хотел выдать меня за него замуж, — безучастно ответила Дебора.
— И что помешало? — удивилась Лия.
— Я отказалась.
— У тебя что, с головой непорядок?
— Наверное, — грустно произнесла она.
Никогда в жизни Дебора не видела более роскошного зала, чем в ресторане отеля «Царь Давид». Высоченные потолки покоились на огромных, квадратных в сечении колоннах розового мрамора. Стол, который здесь накрывали в шабат, славился на всю округу.
Бесконечная череда столов была уставлена блюдами с фаршированной рыбой, селедкой, печенкой. Холодных закусок хватило бы, чтобы накормить целую армию. К ним надо присовокупить бесчисленные салаты из фруктов и овощей да еще с десяток разных блюд из баклажан.
И все это были только закуски. После них полагалось горячее — отварная говядина, запеченная курица, каша варнишкес, фаршированная телятина и кишкес [20] . Два стола целиком были отданы десертам — пирожным и пирогам, шоколадному муссу, всевозможным шербетам и мороженому — все это, разумеется, без молока.
Дебора чувствовала себя узником, которому дали увольнительную.
Родители Ханны не спрашивали, почему зять пригласил эту хорошенькую незнакомку, но сама Ханна была в курсе дела. Стоя вдвоем с Деборой перед сладким столом, она шепнула:
20
Традиционные блюда еврейской кухни (у евреев — выходцев из западных стран).
— Я должна тебя поблагодарить, Дебора.
— За что?
— За то, что не захотела выйти за Ашера. Не знаю, почему ты его отвергла, но я рада, что так вышло.
Кофе пили на террасе ресторана. Пиршество затянулось, было уже почти четыре часа.
— Может, останешься до заката? — предложила Ханна. — А домой мы тебя отвезем на такси.
— Спасибо, — ответила Дебора, — я бы с удовольствием.
На самом деле у нее была своя, тайная причина. Прямо напротив отеля «Царь Давид» стояло большое светлое здание Всемирного альянса молодых христиан. Дебора усмотрела в этом шанс — быть может, единственный — узнать, не писал ли ей Тимоти.
Когда на иерусалимском небе засияли три звезды, она позвонила Шифманам, чтобы объяснить свое затянувшееся отсутствие. Лия нехотя отпустила ее еще ненадолго.
— Только не слишком поздно! — предупредила она. — Нам еще посуду мыть! Целую гору.
Дебора повесила трубку. Город оживал после священного дня отдохновения. Вспыхивало освещение витрин, голоса в вестибюле отеля зазвучали громче, а на улицах, еще двадцать минут назад безлюдных и безмолвных, стал слышен гул машин.
— Что ж, — сказала Дебора, обращаясь к молодоженам, — все было чудесно, но мне все-таки пора на автобус и домой.