Аутсайдер
Шрифт:
— Но разве это не опасно? — спрашивает она, коснувшись моего лица. — Лезть в собственный разум, когда он и так нестабилен?
Я пожимаю плечами.
— Опасно, не спорю. Но что мне ещё остаётся? Корчиться тут в муках ещё несколько суток, пока всё не пройдёт само? Или того хуже, сорваться и натворить дел? Нет уж, спасибо. Предпочту рискнуть.
Девушка вздыхает, признавая мою правоту.
Собрав остатки сил, я откидываюсь на подушки и закрываю глаза. Активирую способность и проваливаюсь в пучины своего сознания.
Зрелище, мягко говоря, не внушает оптимизма.
Я брожу по этому кошмарному пейзажу, пытаясь отыскать зацепку, чтобы начать восстанавливать повреждённое. Внимательно вглядываюсь в каждую тень, вслушиваюсь в каждый шорох.
Спустя целую вечность натыкаюсь на слабо мерцающий огонёк. Он манит меня, обещая спасение. Двигаюсь к нему, увязая в липкой черноте, что покрывает всё вокруг.
Источник оказывается небольшим озерцом. Его маслянистая гладь отражает болезненно-багровое зарево, идущее откуда-то изнутри. Я склоняюсь к воде и всматриваюсь в своё отражение. Больные воспалённые глаза, лицо, покрытое испариной. Тени измождения и боли, залёгшие в каждой черте.
Скрипнув зубами, погружаю ладони в стылую жижу. Холод мгновенно обжигает кожу, вгрызается в кости. Через силу направляю потоки арканы в глубину, пытаясь нащупать те структуры, что пострадали от Немезида.
Боль пронзает моё естество, едва не швыряя обратно в явь, но я стискиваю зубы и упрямо гну своё. Осколок за осколком, деталь за деталью — восстанавливаю повреждённые связи, сращиваю рассыпающиеся фрагменты самого себя.
Это действительно изматывающее занятие. Я балансирую на грани, рискуя либо погрузиться в пучину безумия окончательно, либо полностью стереть себя как личность.
Со злым непокорным хрипом продираюсь сквозь боль, сомнения и безнадёгу. Сквозь пепел и тлен своего истерзанного естества, выискивая крохи того, что делает меня собой. Цепляюсь за них, сращивая воедино. Тонкая алая нить — моя суть, моё я — прорастает сквозь пустошь, оплетает обломки прежней личности.
Постепенно хаос уступает место порядку. Безумие — рассудку. Из праха и пепла восстаёт один настырный Стрелок Гилеада. Закалённый в горниле безумия, собранный по кусочкам собственными руками.
Когда я открываю глаза, чувствую себя так, будто неделю разгружал вагоны. И тут же встречаю полный тревоги взгляд Драганы. Её пальцы до боли сжимают мою ладонь, губы беззвучно шепчут… молитву? Видя, что я очнулся, она шумно выдыхает и порывисто целует меня.
— Ты как? — её голос слегка подрагивает. — Как себя чувствуешь?
Я прислушиваюсь к своим ощущениям. Боль и смятение постепенно отступают, мысли проясняются. Сознание вновь восстанавливает свою целостность, обретает краски, наполняется жизнью.
— Как-как? — хрипло отзываюсь с улыбкой на губах. — Я ещё на похоронах Креллика простужусь. Пошли, нас ждут великие дела.
[1] Пресс-папье — тяжёлый предмет,
Глава 19
Пока ушастая приводит себя в порядок, я для начала набираю номер Эстелина. Тот отвечает почти сразу, будто только и ждал моего звонка.
— Егерь, — кивает Гекарх вместо приветствия. — Рад, что ты пришёл в себя после вчерашнего. Поверь, я видел и не такое, но твоё состояние всё равно впечатлило. Немногие способны вести осмысленную деятельность на следующий день после Немезида.
Хмыкаю и чешу щетину на подбородке.
— Земные мозги сделаны из материала покрепче, чем думают многие.
Эстелин морщится, но от комментариев воздерживается. Вместо этого он меняет тему.
— И я, и мои товарищи весьма тебе благодарны за победу на Полигоне. Другой, менее прозорливый лидер при встрече с тобой сделал бы неверные выводы. Приятно знать, что интуиция не подвела меня, когда я оценивал твои шансы.
Правильно, сам себя не похвалишь, никто не похвалит.
Снеговик выглядит донельзя гордым собой, и я решаю не язвить понапрасну. Лишь спрашиваю:
— Улов оказался столь же значительным, как ты рассчитывал?
— Более чем, друг мой, более чем.
— И ты, конечно, хочешь поделиться куском пирога со мной, не так ли? Чтобы Фортуна отметила твою щедрость и в дальнейшем была столь же благосклонна.
Уж не знаю, как переводит этот текст гаджет, но Гексарх явно улавливает моё посыл. Потирая кончик носа, он берёт паузу и молчит. Наконец, отвечает:
— Да, пожалуй, это будет справедливо. Ты не только принёс нам много арканы, но и подчистил хвосты, устранив этого недоумка Орда. Думаю, я смогу согласовать с товарищами определённый бонус для тебя. А пока, как мы и договаривались, я постарался собрать всю возможную информацию об Эриндоре Мечтателе. Должен сказать, это было непросто. О нём ходит столько слухов и легенд, что отделить правду от вымысла — та ещё задачка.
— Но у тебя ведь получилось? — приподнимаю бровь я.
— Разумеется, — фыркает Эстелин, возмущённый тем, что кто-то посмел усомниться в его компетентности. — Только учти, многие факты я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть. Уж больно древняя и туманная история.
— Главное, чтобы это было больше, чем «родился, потерпел, умер», — усмехаюсь я.
Гексарх кивает и с лёгким щелчком отправляет мне пакет данных.
— Изучи на досуге, — бросает он. — Надеюсь, эта информация тебе пригодится.
С этими словами он отключается, а я, хмыкнув, набираю второй номер.
Информационный брокер отзывается не сразу.
— Ну надо же… — тянет Эхо, и в его голосе слышится весёлое удивление. — Неужто сам чемпион Полигона решил почтить меня своим вниманием?
— И тебе не кашлять, — сухо роняю в ответ. — Давай ближе к делу. Что-нибудь удалось нарыть?
— О, поверь, тебе понравится, — самодовольства в голосе Эха хоть ложкой ешь. — Но прежде, я хотел бы получить вторую часть оплаты.