Авалон-2314
Шрифт:
– Принято пакетное сообщение, – сообщил комм. – Срочное.
– Воспроизведи, – попросил я, вылезая на бортик. В воде стало слишком холодно.
Над коммом вспыхнул голографический экран – полностью черный. Голос, на удивление глумливый, вкрадчиво произнес:
– Ну что, понял теперь, кто в тебя стрелял у озера? У кого с собой всегда винтовка? Кто порешил твою полицейскую подружку? Мечтатель…
Последнее слово было произнесено с жалостливой интонацией и оттого прозвучало особенно противно.
Сначала меня прямо-таки обожгло – не от пара
Но винтовка у него есть, и он всюду ее с собой носит…
Тьфу, ну и что? Гумилев просто не мог стрелять в спину! Хотя никто не видел, как был убит Крушинин. Может быть, ему как раз выстрелили в грудь…
Я схватился за голову. Нет! Нет и еще раз нет! Такого не могло быть в принципе. Гумилев не виноват, но о том, могут ли стоять за убийством моего одноклассника и за взрывом мобиля какие-нибудь монархические организации, подумать стоило. Хотя почему не подумать о чем-то другом? По большому счету, что изменило бы мое устранение?
А кто прислал мне сообщение сейчас? Вопрос интересный…
Я вызвал Галахада. Передал ему сообщение.
– Личность отправителя установить не удалось, – сразу же сообщил он. Огромное быстродействие давало о себе знать – я не успел спросить, а искусственный интеллект моего куратора мгновенно произвел проверку и сделал необходимые выводы. – Заброшено из «черного ящика», адреса стерты, интонации принадлежат герою фильма-комикса двадцать второго века. Злодею, конечно же. Но хочу тебя успокоить: у Гумилева есть стопроцентное алиби.
– Подозревать его я и не думал, – сказал я, слегка покривив душой.
В это время с полотенцем на бедрах к бассейну вышел Николай Степанович.
– Работа? – спросил он, кивая на комм.
– Почти. – Мне стало неловко. Как будто бы я шпионил за ним и передавал какие-то данные нанимателю почти в реальном времени. – Меня на днях пытались убить. А сейчас передали анонимное сообщение.
– Мир не так упорядочен, доброжелателен и дисциплинирован, как его представляют, – заметил Николай Степанович. – Именно поэтому я ношу с собой винтовку.
– Почему не револьвер? – я наконец осмелился задать этот вопрос.
– Надежнее, – ответил поэт. – Винтовку всем видно. К тому же я неплохо из нее стреляю.
Соловей в очередной раз перекувыркнулся и упал на спину. Попытался перекатиться на живот, но Хонгр уже приземлился рядом и обозначил удар по горлу. Хорошо хоть на самом деле не ударил – с него станется…
Дима встал на четвереньки, отряхнулся, льстиво улыбнулся наставнику и спросил:
– Хватит на сегодня?
– Драться хватит. Но нужно еще пострелять.
– Может, я лучше в вирте?
– Вирт не даст нужной координации движений. Полученные в вирте навыки
– Дней пять как прилетел.
– Странно. Движения у тебя такие, словно ты вырос при малой силе тяжести. Здесь, на Луне, я просто летаю. А ты?
– И я, – вздохнул Дима, вспоминая все броски и подсечки, которые применил к нему наставник за последние пару дней.
Дверь в спортзал открылась, на пороге появился темноволосый лохматый парень не слишком внушительной наружности. Скорее, хиппи. Тоже, наверное, певец.
Через плечо парня был перекинут автомат с длинной ручкой, точнее с длинным магазином. После занятий в тире Соловей научился различать такие вещи. Да и Хонгр вдалбливал ему, что нажимают на спусковой крючок, а не на курок, автомат держат не за магазин, а за ложе, а дуло – никакое не дуло, а ствол. Хиппи с автоматом, конечно, зрелище странное, но на Луне Дима и не такого навидался.
Парень на Соловья особого впечатления не произвел. Только лицо казалось смутно знакомым – может, встречались здесь же, у продюсеров? А вот Хонгр словно бы потерял дар речи и глазел на вошедшего так, словно бы в дверях непостижимым образом нарисовался сам Элвис Пресли.
– Здравствуйте! – с акцентом произнес парень. – Занимаетесь?
– Уже закончили, – опережая наставника, заявил Соловей. Идти в тир ему совсем не хотелось. Вдруг удастся отвязаться, вернуться в номер, поваляться на кровати и посмотреть стерео?
– Вот и отлично. Ты Дима, верно?
– Ну да, – кивнул Соловей.
– Держи, – парень протянул ему автомат. – Пришла пора поработать. Завтра на Землю.
Соловей взял протянутое оружие, взвесил в руке. Могли бы, прямо скажем, найти и что-то посовременнее. С тяжеленным автоматом завалить кого-то не так просто. Но чего не сделаешь ради крутого перформанса!
– Инструкции получишь у Зигфрида, – продолжил парень. – Иди, времени мало. А мне нужно потолковать с Хонгром.
Китаец так и стоял навытяжку, словно увидел призрака.
– Ты не против, Хонгр? – парень тронул его за плечо.
– Конечно, Че, – отозвался Хонгр.
Стало быть, они все же были знакомы? Но отчего китаец так разволновался? Этот Че не выглядел мегазвездой. Когда они встречались – вот вопрос. Лицо гостя было Соловью определенно знакомо. Кажется, он видел парня в берете… А здесь, в туннелях, почти никто не носил головных уборов.
Мы долго разговаривали о жизни. Беспорядочно, в чем-то бестолково, то бродя по улицам, то сидя у меня в номере, а то и вовсе погрузившись в вирт. Гумилеву нужно было решить какие-то свои вопросы, потом он показывал мне Африку – свою Африку, континент начала двадцатого века. Картины завораживали. Что там озеро Чад с грациозным жирафом – дороги Эфиопии, луга которой походили на райские поляны, были куда ярче!