Аванхальм. Чужая кровь

Клюев Николай Сергеевич

«Не отдам. Я им её не отдам! Всех убью, а она выживет!» — чужие, но так ей присущие мысли, что почти не отличишь.

Долетев до выхода из палаты, дройд-жук был разрублен пополам молниеносным движением. Один из железных охранников проник в помещение. Видимо о случившемся уже доложили правительству. Не так уж и трудно догадаться с какой целью Хранительница и её слуга проникли в ОВП12. В подобных случаях роботам-охранникам настраивали режим "Крайняя степень опасности", при которой разрешалось рубить всё, что хоть как-то мешало выполнению указаний.

Когда две железные

махины оказались в проёме двери, Авриана схватила своё чадо на руки и прижалась к стене рядом со входом, пытаясь не издавать ни малейшего звука. Только тогда она заметила, что её левая рука прожжена насквозь, и из раны вовсю хлещет горячая кровь. Сознание кольнул жуткий по силе страх.

В этот момент прозвучала череда выстрелов и оба робота застыли без движения, повисшие на собственных конечностях. Десятки игл ИРК прошли сквозь механические внутренности охранников. Из коридора послышались чьи-то крики ужаса, но вскоре всё стихло. Затем Авриана услышала звук удара о металл.

— Вы целы, госпожа? — в палату зашла Эвра. Всё её тело было испещрено ожогами и порезами. Множество лазерных пуль прожгли верхние слои кожи, но так и не добрались до мягких тканей, хотя обычного деффренка прострелило бы насквозь. Собственная кровь не причиняла слуге никакого вреда, однако, одежда стала больше походить на подожжённый пакет. Эвра-417 являлась четвёртым — практически самым последним поколением ботов, поэтому не столь удивительна была её столь высокая выносливость и боеспособность. Ещё бы — ей доверили охранять саму хранительницу. Если бы биоинженеры знали, что их же разработка обернется для них врагом…

— Некогда задавать вопросы. Бежим отсюда!

Слуга коротко кивнула в ответ. Если бы Эвра была обычным деффренком, то нанесённые раны заставили бы её вопить от боли — потеряв всякий контроль над разумом, а значит и над телом тоже. Этого не происходило, поскольку её психическая система имела кибернетический вид. Встроенным компьютером предусматривалась функция снижения импульсов боли, идущих в мозг.

— Ты сможешь разбить окно? — кивнула Авриана на широкое окно палаты, за стеклом которого рассвет всё ещё набирал обороты.

— К сожалению нет. Оно состоит из более прочного сплава. Стены здесь также особенно прочны — не пробить. А если и пробью — мы просто разобьёмся, так как находимся под блоком. Я могу отсканировать здание и найти подходящее место для побега.

— Ну, так чего же ты…!

— Готово. За мной.

— Нет, стой, — Авриана перевела взгляд на умирающую девочку. На вид ей было не больше тринадцати лет, хотя жила она всего семь, что никак не сказывалось на умственных способностях. — Ты можешь её спасти?

— Потом. Всё потом, госпожа. Приближаются враги.

— Но она может умереть! Ты разве…

Ворвавшимся в палату недругам можно было лишь посочувствовать, так как двое деффренков в униформах тут же были разрублены руками-лезвиями. Далее слов не последовало, поскольку отчаянная мать с трудом сдержала приступ рвоты.

Эвра-417 кинулась из больничной палаты как ужаленная. Авриана с Шаалрой на руках была вынуждена последовать за ней.

Выбежав в коридор, ботка

направилась в сторону противоположную той, которой они прибыли. Девушка невольно обернулась на недавнее место обстрела. Роботы-охранники, а точнее груда металла и проводов, оставшиеся от них, были разбросаны по всему коридору, вперемешку с «запчастями» диффренков, коим не посчастливилось подоспеть первым на помощь… Картину дополняли кровавые стены, во многих местах прожженные лазерами.

Кровавый коридор нагонял тошноту и крайнюю степень уныния, но что-то тянуло девушку вперёд. Страх перед смертью. Перед смертью дочери и перед своей собственной, которая при этом была менее значительна лично для неё.

— Вверх, — вдруг рыкнула Эвра, резко остановившись и посмотрев на потолок коридора.

С обеих сторон послышались чьи-то голоса и звуки механики.

Нагнувшись в готовности к прыжку, ботка взлетела вверх, точно болотная жаба, с лёгкостью пробив не столь прочный потолок и оставив после себя приличную пробоину.

— Хватайся!

К изумлённой Авриане спустилась удлинённая рука необычной слуги. Ничуть не мешкая, девушка схватилась за неё больной рукой. Правая — всё ещё не простреленная, с большим трудом держала девочку, повисшую на ней обмякшим трупом. Хрустнув зубами от нестерпимой боли, девушка вмиг оказалась этажом выше.

Как нестранно, коридор не был пуст. Испуганные врачи совершенно не ожидали феерического перемещения. Хоть как-то препятствовать нарушителям никто из них не стал. Самые стойкие кинулись к больничным палатам и принялись закрывать их изнутри. Менее сильные духом пустились подальше от незаконно-проникших. Их можно было понять — по словам диспетчеров — проникшие ни кто иные, как опасные преступники.

— Там, — с лицом, полным сосредоточенности и решимости, ботка указала на окно во всю стену, которым заканчивался коридор.

— Но ты же сказала, что…

— Это не палата для особо важной персоны. Его я смогу пробить. К тому же — сразу за ним идёт блок.

— Действуй.

Ничего не ответив, биобот кинулась к окну, точно на злейшего врага. Авриана побежала следом. Она бежала так быстро, как только могла, и как это позволял кипящий в жилах адреналин. Лишь он двигал телом, истекающим кровью, да ещё и с немалой ношей. Он также глушил сильную жгучую боль от попадания лазерных пуль. Ни одна из них не задела жизненно важных органов, и только поэтому девушка всё ещё жила.

Стекло разбилось. Эвра, пролетев вниз порядка пяти метров, повалилась на асфальт блока. В неё тут же полетели пули. Вовремя выставленный щит спас от новых ожогов.

Услышав выстрелы, Авриана застыла у разбитого окна, пытаясь не выявить себя. Выстрелы прекратились.

Неожиданно запищал наручный гаджет. Авриана вздрогнула, всё же ответив, предусмотрительно отойдя от окна.

Перед девушкой снова предстала крупная фигура отца. Он был в крайней степени растерянности и злобы. И это далеко не всё. Лишь малая доля того, что просочилось сквозь внутренний барьер хладнокровия и хищной расчётливости, присущей его характеру. В таком состоянии родная дочь видела его впервые.