Авантюрист поневоле
Шрифт:
Продвигаясь дальше, они оказались в длинном коридоре, где стены покрывали медные пластины с гравировками и узорами, которые тянулись до самого потолка, сужаясь и расходясь, образуя замысловатые механические схемы. Борт, остановившись на мгновение, поднял руку, давая знак остальным быть настороже. Что-то в этом месте было неправильно.
— Держитесь ближе, — тихо произнёс он.
Они прошли ещё несколько шагов, как вдруг раздался приглушённый гул. Пол под ногами начал дрожать, стены с медными пластинами задрожали и сдвинулись, причём не на сантиметры, а на целые метры, скользя
— Берегись! — крикнул Борт, пытаясь ухватить Витю за руку, но массивная металлическая перегородка с глухим звуком выдвинулась из стены, разрывая пространство между ними.
— Витя! Гримзл! — крикнул Борт, но звук его голоса тут же заглох в шуме, с которым продолжали двигаться механизмы.
Рейна попыталась пробить стену своим мечом, но лезвие лишь высекло искры, не оставив и следа на толстом металле. Она взглянула на Борта.
— Видимо какая-то древняя машина! — воскликнул фермер.
На стороне Вити и Гримзла раздавался непрекращающийся лязг, от которого коридоры вибрировали, как огромная механическая змейка. Гримзл, услышав этот звук, в панике метался из стороны в сторону, прижимая к груди меч и косясь на стены, которые продолжали двигаться. Звук усиливался, и под грохот массивных плит их отделило друг от друга; Витя, застыв на месте, едва успел понять, что происходит, когда перед ним сошлись металлические стены, разрезав пространство. Его последний взгляд уловил мелькнувший силуэт гоблина, который пытался пробежать сквозь узкий проход, но тот быстро захлопнулся, оставив каждого из них в одиночестве.
Теперь Витя стоял один в узком металлическом коридоре, погружённом в кромешную тьму. Он оглянулся, но проход, по которому он сюда пришёл, исчез, словно его никогда и не было. Только глухая тишина и темнота окружали его, плотная, как одеяло, и холодная, как ледяная вода. "Только не паниковать, только не паниковать…" — повторял он про себя, с силой сжимая рукоять меча, как будто это могло его защитить. Витя чувствовал, что он может услышать даже собственное сердцебиение, настолько густой была тишина вокруг. Он глубоко вдохнул, заставив себя сосредоточиться, и сделал осторожный шаг вперёд, но коридор перед ним изгибался, сужался, словно какая-то странная металлическая кишка, и ему становилось всё труднее сохранять спокойствие. Вокруг не было ничего, кроме непроглядной тьмы.
Внезапно в его памяти всплыл образ глифа, который Борт нарисовал, призвав маленький, но мощный огонёк света. Это был простой символ, но он так отчётливо остался у него в голове, что Витя почти мог видеть его перед собой. "А что, если попробовать?" — подумал он, и ему показалось, что это единственный шанс не застрять в этой безликой тьме.
Однако его рука замерла на полпути к полу. Пальцы вместо этого потянулись к фатуметру, лежащему во внутреннем кармане его сюртука. "Что, если это стоит мне жизни?" — промелькнуло у него в голове. Сомнение сковало его. "Ну и жди, когда тебя спасут!" — разозлился он на самого себя, и это дало ему силы принять решение. Он решительно сел на корточки и дотронулся пальцами до холодного, гладкого пола.
Держась за образ глифа, который он видел, Витя
Глубоко вдохнув, он аккуратно и медленно нарисовал символ снова, на этот раз сосредоточившись на одной мысли: "Я должен увидеть свет". Он представил свет и почти физически почувствовал, как его мысли вливаются в линии глифа.
Внезапно символ начал светиться, тускло вначале, но затем линии словно ожили и, освободившись от пола, начали подниматься в воздух, плавно соединяясь в яркую, сверкающую сферу света. Она повисла перед ним, мягко освещая узкий коридор. Витя не верил своим глазам. Своими руками он призвал это чудо, и свет вокруг него стал настолько тёплым и живым, что тьма мгновенно отступила, словно он держал в руках звезду.
— Да! — довольный собой, воскликнул Витя, и тёплый свет от парящего перед ним огонька мягко озарил его лицо, отбрасывая тени на влажные стены коридора. Но его радость длилась недолго: в тишине раздался лёгкий щелчок, едва слышный, как ход часов в мрачном пустом доме, но для него этот звук прозвучал громче церковного колокола. Его сердце, ещё мгновение назад колотившееся от триумфа, замерло.
Тюрин, затаив дыхание, залез рукой во внутренний карман и вытащил оттуда фатуметр. В тусклом свете светящейся сферы он пристально взглянул на причудливый циферблат. Взгляд его метнулся к одной из стрелок, более длинной и тонкой, чем остальные. На его глазах эта стрелка, едва видимая в тусклом свете, дрогнула и на долю миллиметра сдвинулась вперёд.
Тем временем Гримзл брёл по тёмным туннелям, ощупью пробираясь сквозь непроницаемую тьму. Многие в Многомирье считали, что гоблины видят в темноте, но это касалось только тех, у кого были фиолетовые глаза. Поэтому ему приходилось идти почти вслепую. Он старался держаться бодро, подшучивая над собой, но страх уже глубоко обосновался внутри него.
Наконец, его затёкшие от долгих блужданий ноги подогнулись, и он опустился прямо на холодный каменный пол. Под пальцами ощущалась вековая сырость, и Гримзл поёжился. Его пальцы машинально нащупали браслет на запястье, и он крепко вцепился в него. В голове закралась тревожная, липкая мысль, словно чёрный дым на горизонте.
«Никто сюда не придёт. Меня просто оставят здесь. Они уже решили, что со мной не стоит связываться. Они… просто уйдут без меня».
Гримзл горько усмехнулся. Эти мысли были ему слишком знакомы, ведь когда-то, казалось, целую вечность назад, он уже был в похожей ситуации. В голове вновь зазвучали голоса из далёкого прошлого, такие же холодные и насмешливые, как мрак вокруг него.
— Ты что, думаешь, тебя возьмут в Герои? — раздавался язвительный смех. — Взгляни на себя! Гоблин, и мечтает стать одним из нас!