Авантюрист. Финал
Шрифт:
Уже в полдень огромная сигара цеппелина была в воздухе и направилась на запад в во Флориду. Там, в Сент-Августине цеппелин ждала очередная дозаправка, после которой будет конечный пункт назначения, блистательный Сан-Франциско.
Тринадцатое июня тысяча восемьсот тринадцатого года. Сан-Франциско, Калифорния.
Ну надо же! Французы меня удивили, если честно. Я никак не ожидал что Бонапарт назначит послом в Калифорнию Лафайета. Не иначе
Когда я узнал что Лафайет прилетел и что он французский посол у меня в памяти всплыл кусочек памяти Гамильтона. А именно разговор с Лафайетом двадцать восьмого сентября тысяча семьсот восемьдесят первого года.
Тогда я спросил его что он будет делать если наша революция, американская революция, завершится успехом. Жильбер, тогда еще совсем молодой мужчина ответил что вернется во Францию и будет сражаться за свободу своего народа. Что ж, не знаю как там насчёт свободы, но сражений французская революция принесла немало.
Известие о прибытии французов застало меня в Новоархангельске. За пару недель до этого Баранов сообщил что тлинкиты нашли очень богатое месторождение золота на реке Юкон и мне нужно было с ним решить как и когда мы будем его разрабатывать. Добыча золота, с недавнего времени, стала задачей первостепенной важности для нас. Проекты банка Сориано буквально высасывали этот презренный металл из наших хранилищ. Понятно что всё это окупится в будущем, но сейчас объёмы отправялемого в Европу золота меня немного пугали.
Я даже стал задумываться о зололте Транвааля и алмазах Намибии, там то в песке лежали настоящие сокровища. Но это всё просто мысли о будущем. Нет сейчас у Калифорнии ресурсов на экспансию в Африку. Может быть лет через десять. Кто знает.
Но, это всё мысли о бужущем. А сейчас я получил по телеграфу, мы таки проложили подводную линию из Сан-Франциско в Новоархангельск, сообщение о прибытии Лафайета и “Дежнев”, мой борт номер один отправился домой.
Де Карраско расстарался когда мой цеппелин причалил перед моей резиденцией. Не иначе решил пустить пыль в глаза Лафайету и остальным франуцзам. Ковровая дорожка, оркестр, почетный караул. Никогда меня не встречали с такой пышностью как сейчас.
Но ладно, может быть это оправдано. Как никак меня встречают представители Бонапарта, с которым у нас очень многообещающий союз.
Под звуки национального гимна мы с Марией Мануэлой сошли с трапа. Нас встречал оркестр мисс Хлои Сометрсетт и почётный караулл выстроившийся стройными рядами. Мои солдаты смотрелись просто великолепно. Калифорнийские винтовки, золото эполет и награды на груди ветеранов русской кампании, как будто я какой-то южно-американский диктатор середины двадцатого века.
Я шёл мимо солдат почётного караула и здоровался с ними, очень многих я знал
А вот этих я не знаю, видимо кто-то из новеньких. Ну, Де Карраско виднее. Важнее то что впереди меня встречает Лафайет а рядом с ним Анри Франсуа Булле, мой недавний пленник, а теперь доверенное лицо Бонапарта…
— Еще Польска не сгинела! — внезапно услышал я справа от себя.
Один из солдат стоявших в почетном карауле отбросил свою винтовку, рванул из кобуры свой револьвер и почему-то направил его на Марию Мануэлу которую я вёл под руку. Почему она, урод? Почему?
Время для меня как будто замедлилось, я видел как этот ублюдок направляет свое оружие на мою жену и я прыгаю заслоняя собой мать моих детей.
Выстрел из револьвера стал для меня последним звуком что я слышал….
Александр Гамильтон умер не приходя в сознание спустя три дня после покушения.
Мэтр Абенамар и Мария Мануэла приложили максимум усилий чтобы спасти ему жизнь, но всё было тщетно.
Анри Франсуа не успел спасти Гамильтона.
Эпилог.
Двенадцатое июля две тысячи пятнадцатого года, Нью-Йорк
Боль меня просто раздирала на части. Этот ублюдок наверное попал мне в грудь, даже странно что я еще жив. Что с Марией Мануэлой? И что я слышу?
— Быстро, ставь тромболитики! И делаем фентанил! Что с давлением? — слышу я мужской голос. Какой фентанил с тромболитиками? Их же еще нет!
Открываю глаза и вижу что я в помещении, а надо мной склонился врач
— Сто на пятьдесят, чдд двадцать, — слышу я голос сбоку от себя.
— Как вы себя чувствуете? — спрашивает меня врач.
— Х……., — только и смог ответить я.
— Понятно, потерпите, у вас сердце остановилось, сейчас мы вас обезболим.
Я поворачиваю голову и вижу реанимационную сумку, которую не видел уже много лет, дефибриллятор, интубационный набор и еще одного врача.
«Где я? Что опять?» — только и подумал я. Это что, будущее? Понимание этого было уже выше моих сил и я потерял сознание.
Первое августа две тысячи пятнадцатого года. Институт скорой и неотложной помощи имени Корвизара. Нью-Йорк. Калифорнийская республика.
— Итак Александр Петрович, как ваши дела? — голос моего лечащего врача лучился оптимизмом.
— Это вы мне скажите, коллега, — ответил я.
— Моё мнение что вас можно выписывать. Анализы в норме, так что больше я держать в нашей богадельне смысла нет. Сейчас подготовлю бумаги на выписку и можете быть свободны.
— Ну вот и славно, Джеймс, — я встал с кровати и пожал доктору руку, — спасибо большое.