Авантюрист
Шрифт:
В другой раз, когда они прибежали к нему утром, Барон играл с ними по-другому. Спрятал руки под одеялом, а потом выставил вверх палец и предложил им поймать его. С великим пылом принялись они ловить палец, который высовывался под одеялом то в одном, то в другом месте. Поймав, они сжимали его так крепко, что Барону приходилось приложить усилия, чтобы освободиться от этой хватки. Но в один из моментов игры вместо пальца он стал подставлять другую часть своего тела, и они хватали эту часть все с тем же рвением
А то он превращался для них в зверя, пытавшегося схватить и растерзать их: ему и в самом деле порой хотелось этого, и выглядел он так естественно, что девочки визжали от восторга и ужаса. Они играли со своим зверем в прятки — Барон выскакивал из какого-нибудь угла и кидался на них. Однажды он спрятался в туалетной комнате, лег на пол и прикрылся ворохом одежды. Старшая девочка открыла дверь, и он увидел все, что было у нее под платьем. Барон выскочил с рычанием из своего тайника, схватил ее и с превеликим наслаждением куснул в мягкую ляжку.
Игры эти так возбуждали его, так смешивались в них дело и забава, что иногда Барон и сам не понимал, случайно или преднамеренно его рука оказалась там, где она оказалась.
В конце концов Барон всегда отправлялся дальше, но высота его полетов в поисках удачи с трапеции на трапецию затухала, когда секс оказывался заманчивей денег или власти. Правда, и тогда сила его стремления к женщине не выдерживала слишком продолжительного испытания, и он резко порывал со своими женами, чтобы следовать далее за сильными ощущениями по всему свету.
Однажды Барон узнал, что бразильская танцовщица, которую он так любил когда-то, умерла, не рассчитав дозы опиума. Их дочери, достигшие к тому времени возраста пятнадцати и шестнадцати лет, ожидали, что теперь отец возьмет на себя заботу о них. Барон послал за ними. Жил он тогда в Нью-Йорке с женой, родившей ему сына. Она не очень-то обрадовалась известию о предстоящем прибытии дочерей мужа. Она боялась за своего четырнадцатилетнего сына. После всех экспедиций Барону хотелось в домашних условиях отдохнуть от приключений и трудностей прошлой жизни. У него была жена, которую он, пожалуй, любил и трое детей. Мысль о воссоединении с дочерями страшно взбудоражила его. Принял он их, всячески демонстрируя, даже не без аффектации, свою любовь. Одна была очень красива, другая похуже, но зато пикантнее. Обе воспитывались на примере своей матери, и воспитание никак нельзя было назвать строгим.
Красота новоявленного отца их ошеломила. Он же, со своей стороны, тотчас же припомнил игры с двумя девочками в Риме, и то, что его дочери были постарше, прибавило ситуации занимательности.
Им дали огромную двуспальную кровать, и вечером, когда они, расположившись в той кровати, все еще обсуждали поездку и знакомство с отцом, Барон
Это понравилось ему. Он сказал: “Господи, девочки, как же вы хороши! Я горжусь вами. И не могу вас оставить на ночь одних: я так долго был лишен радости видеть вас и быть рядом".
Столь же по-отечески Барон расположился на кровати. Они склонили головы ему на грудь и заснули у него по бокам. Их юные тела с едва выступающими грудками взволновали его до такой степени, что заснуть никак не удавалось. Легкими, кошачьими движениями Барон стал гладить сначала одну, потом другую, стараясь не потревожить их сон. Но вскоре в нем забушевала такая неистовая похоть, что, разбудив старшую девочку, он грубо овладел ею. Не избежала этой участи и вторая. Они посопротивлялись и даже поплакали немножко, но, живя с матерью, девочки насмотрелись всякой всячины, так что особенно не бунтовали.
Однако это не было заурядным случаем инцеста. Сексуальное неистовство Барона росло и превратилось в одержимость. Удовлетворение первого порыва страсти не освободило его от похоти, не успокоило. Он собрался после дочерей пойти к жене, чтоб попользоваться и ею. Но, опасаясь, что девочки сбегут от него, Барон поспешил вернуться к ним и запереть дверь, превратив их комнату в тюремную камеру.
Все это открылось жене, и она устраивала бурные сцены. Но Барон теперь совсем помешался. Он позабыл о своем шике, элегантных костюмах, приключениях, о ловле удачи. Он сидел дома, предвкушая момент, когда опять будет с обеими дочерями. Барон обучил их самым невообразимым штучкам. Заставлял их ласкать друг дружку в его присутствии, пока не приходил в соответствующее состояние и не набрасывался на них. Но постепенно их стали тяготить его эксцессы, его сексуальное бешенство. А жена от него сбежала.
Как-то ночью, уже покинув постель дочерей, барон бродил по дому все еще обуреваемый вожделением, терзаемый сексуальной лихорадкой, представляя себе самые фантастические сцены. Донельзя утомленные девочки крепко спали. И тогда, ослепленный желанием, от открыл дверь в комнату сына. Его сын спал, вытянувшись на спине и приоткрыв рот. Барон смотрел на него с восхищением. Потом придвинул к кровати табуретку, встал на ней коленями и вставил свой твердый горячий член в рот мальчика. Тот в ужасе проснулся и изо всех сил ударил отца. Проснулись и девочки и вбежали в комнату сводного брата.
Больше они не захотели терпеть безумства своего отца и навсегда покинули его, обезумевшего, враз постаревшего, когда-то блестящего Барона…